Мы отвыкли от настоящих людей
Интервью писателя Дмитрия Балашова
 |
Впервые прозвучало на московской радиостанции "Народное Радио" в 1998 г. |
Материал любезно предоставлен Общественной организацией "Фонд Л. Н. Гумилева".
Что с нами произошло? Вот это я это должен сказать, вот сейчас, когда мы приветствуем одного из людей, мыслью своей способных спасти Россию и помочь ей подняться до тех высот, на которых она, не то, что заслуживает быть, а обязана быть. Потому, что при всех наших бедах и состояниях мы великий народ. А великим народам не приходится отказываться от того креста, который возложен на них Господом, они не могут превратиться в народы малые, им не позволят этого сделать, ни бывшие друзья, ни сущие враги.
Мы отвыкли от настоящих людей. Мы живем в мире истериков и обывателей. Вожди, так сказать, современные, я не буду говорить, о том, каких лагерей, чаще всего являются истериками, иногда даже душевнобольными, которые в свое время лечились и которым лечиться надо, а не возглавлять что-то. А тут передо мной был человек совершенно гармонический, спокойный, выдержанный, человек без всех этих загибов, закидонов. Гармонический во всем, в поведении, во внешности, в характере, в строе мысли, в какой-то такой научной сдержанности, - его никогда не заносило.
С Игорем Ростиславичем Шафаревичем я познакомился во время двух поездок в Крым (уже тогда отторгнутый от России) и в Приднестровье, где мы были во время событий этой войны. Кроме того, я познакомился с ним, это возможно, еще более важное знакомство с ним, когда я прочел его работы. Работами его я был потрясен. Дело было даже не в той абсолютной верности мысли Игоря Ростиславовича о положениии, о малом народе, о русофобии. Меня еще, как писателя очаровала форма.
Я вообще должен сказать, что мы, филологи, часто любим, как говорится, воду лить, растекаться мыслью по древу. А здесь я увидел человека, математически образованного, у которого была совершенно чеканная, точеная строгость и краткость мысли, часто филологами, увы, недостижимая. Это, чисто стилистически, очаровывало. Дай Бог, вот так научится писать, когда ты пишешь о теоретических вопросах, не впадая в многословие.
Ну и сам человек, сам Игорь Ростиславович, тоже самое, при знакомстве, даже таком вот не очень близком, производил замечательное впечатление.
И когда началась эта компания против Шафаревича, гнусная, разнузданная и, прежде всего, глупая компания, то я чувствовал какую-то личную обиду. Когда начинаются такие наскоки, то честно говоря, начинаешь плохо думать о человечестве, во всяком случае, о той его части, которая способна на эти крики, визги и нападения на великих мира сего. Ну, нельзя трогать таких людей. Перед ними надо преклоняться, преклоняться и стараться хоть немножко быть на них похожими.
У нас ведь, у русских, все есть, - у нас есть Гумилев с его теорией, у нас есть Шафаревич, юбилей которого мы сейчас отмечаем. У нас есть пророки и учителя, они у нас были и в прошлом, они у нас были и в девятнадцатом веке. Почему мы их не слушаем?
Почему же из целого ряда решений, часто глубоких и верных, мы выбираем самые глупые, самые неверные, самые преступно тупые? Что сказывается в работе нашей Думы, скажем, в каких-то общественных решениях. Почему это?
Великим нациям не прощают их прежнего величия, мы должны остаться во главе той огромной империи, груз которой мы переняли на свои плечи от предков и других народов, все это начиналось еще со скифских времен, и который мы обязаны укрепить, пронести и передать потомкам.
