X. Когда надвигается тьма

СМЕНА ФАЗОВЫХ ИМПЕРАТИВОВ

Характеризуя инерционную фазу, мы уделили много места анализу тех неблагоприятных изменений, которые в этой фазе происходят в отношениях этноса с кормящим его ландшафтом.

Но еще страшнее, пожалуй, те изменения, которые, происходят внутри самой этнической системы в инерционной фазе. Ведь не надо забывать и о субпассионариях. А таковые всегда были. В фазе подъема они были совершенно не нужны и не ценились вовсе. Затем, во время акматической фазы, их использовали как пушечное мясо и ценили очень мало. А вот в инерционное, тихое время начинают возникать теории о том, что всякому человеку надо дать возможность жить, человека нельзя оставить, человеку надо помочь, надо его накормить, напоить, ну, а если он не умеет работать, что же - надо научить, а если он не хочет учиться, - ну что ж, значит плохо учим. Словом, самое главное - человек, все для человека. Поэтому в "мягкое" время цивилизации при общем материальном изобилии для всякого есть лишний кусок хлеба и женщина.

Представьте себе, как люди определенного субпассионарного склада используют такое учение, которое становится этическим императивом. Они говорят: "Мы на все согласны, только вы нас кормите и на водку давайте. Если мало дадите, то мы на троих скинемся". И им находят место, и они размножаются, потому что им больше делать нечего. Диссертаций-то они не пишут. К концу инерционной фазы этногенеза они образуют уже не скромную маленькую прослойку в общем числе членов этноса, а значительное большинство. И тогда они говорят свое слово: "Будь таким, как мы!", т.е. не стремись ни к чему такому, чего нельзя было бы съесть или выпить. Всякий рост становится явлением одиозным, трудолюбие подвергается осмеянию, интеллектуальные радости вызывают ярость. В искусстве идет снижение стиля, в науке - оригинальные работы вытесняются компиляциями, в общественной жизни узаконивается коррупция, в военном деле - солдаты держат в покорности офицеров и полководцев, угрожая им мятежами. Все продажно, никому нельзя верить, ни на кого нельзя положиться, и для того чтобы властвовать, правитель должен применять тактику разбойничьего атамана: подозревать, выслеживать и убивать своих соратников.

Порядок, устанавливаемый в этой стадии, которую мы называем фазой обскурации - омрачения или затухания, - нельзя считать демократическим. Здесь господствуют, как и в предшествовавших фазах, консорции, только принцип отбора иной, негативный. Ценятся не способности, а их отсутствие, не образование, а невежество, не стойкость в мнениях, а беспринципность. Далеко не каждый обыватель способен удовлетворить этим требованиям, и поэтому большинство народа оказывается, с точки зрения нового императива, неполноценным и, следовательно, неравноправным.

Сейчас мы попытаемся охарактеризовать эту последнюю фазу существования этноса - фазу обскурации. Тут мы встречаем затруднения в выборе примеров. Дело в том, что не каждый этнос доживает до фазы обскурации. Бывают случаи, когда он гибнет раньше, и это случается настолько часто, что фаза обскурации вообще может быть прослежена только на очень небольшом количестве примеров.

Тут неуместны примеры из новой истории, из истории Европы, которая не дошла еще до этой последней фазы своего этногенеза. Чтобы описать фазу обскурации, мы должны взять древние периоды истории, где эта фаза просматривается с достаточной четкостью и полнотой. Очень характерна для этого эпоха Поздней Хань и Троецарствия [+1] в Китае (III в.), включая эпоху Пяти варваров и Северной Вэй (IV-VI вв.). Китай мы не будем брать в качестве примера, потому что это очень экзотическая тематика. Более доступна и понятна (просто ближе к нам и к нашей эрудиции) эпоха Римской империи, которая была настолько грандиозна, что не сумела сгнить раньше, чем ее уничтожили соседи. Древнекитайская империя Хань проделала тот же самый путь [+2].

Как видно из вышесказанного, обскурация характеризуется преобладанием субпассионариев, которые постепенно вытесняют и гармоничных, равновесных особей, особей - "золотой посредственности", провозглашенной идеалом в инерционную фазу при Октавиане Августе в конце I в. до н.э. Вытесняют в этой фазе субпассионарии и пассионариев, хотя и те и другие сосуществуют с ними. И тут нужно задать себе вопрос: "Каким же это образом субпассионарии, не способные к сосредоточению, не способные ставить себе цели, вести себя организованно в каких-нибудь мало-мальски длительных операциях, все разваливающие, оказываются на гребне волны и начинают диктовать всем даже не свою волю (потому что воли у них нет), а свои капризы?" Ведь это крайне невыгодно, крайне неприятно и для самих субпассионариев и, конечно, для всех окружающих, и тем не менее это происходит!

Попытаемся уловить механизм этого явления. Для этого бегло просмотрим все фазы римского этногенеза и попытаемся уяснить, как изменялась роль субпассионариев в этнической системе Рима от фазы к фазе.

НОСИТЕЛИ ОБСКУРАЦИИ В РИМЕ

Мы уже упоминали раньше, что Рим в начале своего существования был городом, который населял народ-войско. Каждый римлянин был воин и в зависимости от своего состояния служил, если денег у него было много, - в коннице, если мало, то в пехоте, как тяжеловооруженный воин. Таким образом, римляне выиграли войну против Пирра - царя эпирского, захватив Тарент, против Карфагена - три Пунических войны, захватив Сицилию, Испанию и сам Карфаген, против Македонии, против сирийского царя Антиоха и против понтийского царя Митридата - против всех и вся. Эти успехи и изобилие, связанное с ними, привели к тому, что субпассионарии, приходя из походов, уже не возвращались к крестьянскому труду на своих участках, а наоборот, пропивали их и шли в город требовать, чтобы их там обеспечивали. Они не хотели жить в деревнях. Это явление довольно понятное, но тем не менее противоестественное.

Попытка братьев Гракхов повернуть ход истории вспять и посадить этих обедневших крестьян на участки не имела никакого успеха, потому что для этого надо было отобрать землю у богатых, но богатые протестовали - они эту землю купили, а бедные никак не поддерживали своих защитников, своих трибунов, оставили их на полное уничтожение. И тут вмешался в дела административный гений вождя партии демократов Кая Мария.

Демократы в Риме отличались от аристократов только тем, что демократическая партия была партией богатых - денежных мешков, так называемых "всадников", у которых были средства, чтобы купить лошадь, и даже не одну, а аристократическая партия базировалась на еще не разорившихся крестьянах и сенате. Обе партии были, конечно, рабовладельческие. Марий увидел, что легионеры, не желающие работать на своих участках и требующие бесплатный хлеб, могут быть использованы в качестве военной силы. Он предложил нанимать их в армию с уплатой им пайка и небольшого жалованья. Таким образом народное ополчение превращалось в армию наемных солдат. Поскольку соответствующий закон был принят сенатом и деваться было некуда, субпассионарии охотно пошли на это дело, так как на свое вооружение у них средств не было, а воевать они привыкли. Благодаря реформе армия быстро стала постоянной и даже наследственной.

Почему наследственной? Дело в том, что нанимали легионера лет на двадцать, а часто он оставался там до конца жизни, если его не убивали. Обучали этого легионера военному искусству целые дни - это были спортивные упражнения с утра до вечера. Но поскольку он был обречен на то, чтобы всю жизнь служить и всю жизнь заниматься военным делом, то он, естественно, требовал себе и некоторых жизненных удобств. Интендантская служба была поставлена в Риме очень плохо, и ее довольно быстро перевели, как мы сказали бы сейчас, на общественные начала: пустили туда женщин-маркитанток, которых солдатам продавали все, что им было нужно, за соответственную часть добычи. Естественно, маркитантки беременели. Маркитантки иногда не знали, кто был отцом младенца, а иногда знали, тогда они назывались гетерами, т.е. боевыми подругами. Эти подруги рожали детей, дети считались детьми полка и воспитывались в воинских традициях уже с младенчества, с колыбели, и поступали в когорты соответствующих легионов. И таким образом за 200 лет -со II в. до н.э. к концу I в. н.э. создалась особая прослойка в римском населении - легионеры.

Как определить их классовую сущность? Сложно! Они, конечно, принадлежали к господствующему классу, потому что поддерживали существующий порядок, но назвать их рабовладельцами довольно трудно - никаких рабов у них не было. Служили они всю жизнь, иногда, если удавалось дожить, выходили "на пенсию" с минимальным обеспечением. Если им удавалось что-то сберечь и сэкономить от своей добычи, тогда у них были деньги, чтобы дотянуть жизнь, а так вообще большая часть их погибала: войны же шли постоянно, кроме этого, сами они имущества никакого не имели. Таким образом, солдаты образовали самостоятельный субэтнос, значение коего росло с каждым годом, а стереотип поведения изменялся в соответствии с условиями пожизненной военной службы.

СУБЭТНОС ПРОТИВ СУПЕРЭТНОСА

Результатом появления нового субэтноса было то, что Рим одержал целый ряд новых побед. Была завоевана Сирия, Meсопотамия (Помпеем), Галлия (Цезарем). В Германию ходили римские войска, Египет и Иллирию подчинил себе Октавиан после гибели Антония. Империя стала грандиозной, охватившей половину современной Западной Европы и значительную часть Ближнего Востока. Граница оказалась длинной и труднозащищаемой, поэтому в легионах была нужда, и легионы все время пополнялись набором желающих - добровольцев, которые находили таким образом себе хлеб и вино, славу и место в жизни.

Итак, выделившись из общего населения огромного римского империума, включавшего в себя и собственно Италию - метрополию, так сказать, и завоеванные страны, называвшиеся провинциями, легионеры сначала были весьма дисциплинированны, добросовестно несли свои обязанности. Они подчинялись своим командирам, которых назначал сенат, героически сражались в гражданских войнах, защищая своих командиров, побеждая те ополчения сторонников республики и старых порядков, которые были им неприятны; легионеры предпочитали подчиняться не чужому гражданскому сенату, а своему командиру - товарищу по походам и опасностям. Так они привели на престол сначала Цезаря, потом Августа с Антонием, потом они поддерживали всех людей, которые ими командовали. А командующий армией назывался император, т.е. повелитель [+3]. Он - не царь, не глава правительства, а именно командир войска, император. И все это продолжалось довольно благополучно до 68 года, когда проявилась первая (хотя и неудачная) попытка перехода к обскурации. Дело в том, что очередной император - Нерон вел себя настолько безобразно, что вызвал всеобщее негодование во всех западных областях империи. В восточных его как-то терпели, потому

что он был далеко и благоволил к восточным людям (к грекам, и особенно к сирийцам и малоазиатам), но там тоже, вообще говоря, когда произошло восстание, за него никто не собирался заступаться. Вот на этом восстании мы и сосредоточим наше внимание.

Первое восстание против тирана возглавил командир аквитанских легионов, некто Юлий Виндекс [+4]. Его поддержали испанские и лузитанские легионы, которыми командовал Гальба. Не выступили в защиту императора рейнские легионы, которые возглавлял Вителлий. Таким образом, вся западная часть от рейнской границы до Атлантики отложилась от императора. А здесь были наиболее боеспособные войска, с которыми никто не мог равняться. Ведь Виндекс и Вителлий довольно быстро договорились друг с другом, а Гальба был давним другом Виндекса.

Но оказалось, что нижнерейнские легионы (они состояли не из германцев, а из тех же римлян) решили схватиться с аквитанскими легионами, и удержать их от столкновения было невозможно, хотя вожди уже достигли договоренности. В этой битве, где было убито много людей, пал Виндекс. Инициативу взял Гальба, который, захватив Рим, подчинил его себе.

В Риме существовал корпус преторианцев - гвардейцев, охранявших порядок, сенат и особу императора. Эти преторианцы, увидев, что Гальба наводит среди них порядки и усиливает дисциплину, убили его и выбрали своим предводителем одного из собутыльников Нерона - Отона. Однако нижнерейнские легионы пошли на них войной.

Я говорю "легионы", имея в виду солдат и офицеров, но не полководцев, потому что Вителлий, бывший товарищ Отона по кутежам, больше всего хотел подчиниться ему и остаться просто командующим своей пограничной линией. Но ни офицеры, ни простые легионеры не дали ему такой возможности. Ему была поставлена альтернатива - или быть убитым, или возглавить войско, наступающее на своих боевых товарищей, из другой воинской части. В первом столкновении Отон потерпел небольшое поражение, которое ничего не решало, но ему, человеку совести, это, видимо, было настолько невыносимо тяжело, что он отказался от дальнейшей борьбы и покончил жизнь самоубийством. Вителлия привели в Рим и заставили объявить себя императором.

Против него выступили восточные легионы под командованием Веспасиана Флавия, который, вообще говоря, тоже не хотел восставать, потому что у него было дел на Востоке по горло: он подчинял и усмирял восставшую Иудею. Но легионеры сказали: "Ничего подобного, какой-то Вителлий, какие-то нижнерейнские ребята там, в Риме, командуют, пошли Рим спасать".

Война приняла неожиданный оборот. Восточные легионы, закаленные в постоянных боях, не из восточных людей состояли, а из тех же римлян. Они прошли через Балканский полуостров, взяли Кремону, которая не хотела сопротивляться. Однако они ее взяли штурмом и убили всех жителей этого римского города (как римские граждане они не могли быть подвергнуты продаже в рабство, поэтому их не брали в плен). После взятия Кремоны они вступили в Рим.

Вителлий потребовал, чтобы его отпустили с престола, ибо он хочет уйти в частную жизнь. Он совершенно не хотел сидеть на престоле. Его воины запретили ему это и заставили возглавлять сопротивление: сидеть во дворце и ждать, пока они будут убивать друг друга. Сражались же они не с врагами отечества, а со своими боевыми товарищами, пришедшими из Сирии. Сирийцы победили, перебив своих ребят с Рейна и убив самого Вителлия (его казнили, хотя он кричал, что ни в чем не виноват). Так установилась династия Флавиев.

Аналогичный случай был после третьего Флавия, Домициана, который был жестоким тираном. Его убили [+5] по наущению неверной жены. Нерва и Траян в 96 г. установили свою династию Антонинов. Она просуществовала до конца II века.

Решительный перелом в судьбе римского этноса произошел в 193 г. Именно отсюда начинается фаза обскурации Рима. Последний представитель династии Антонинов, сын философа Марка Аврелия, Коммод (прозвище, соответствующее его психике) оказался вырожденцем, извергом, убийцей, самодуром. Убивал он людей главным образом из трусости, потому что боялся, что его убьют. Кончилось это дело тем, что он обронил табличку с именами приговоренных к смерти в кровати своей любовницы. Та подобрала эту табличку, прочла и увидела, что там стоит и ее имя. Тогда она передала осужденным приближеным эту табличку. Те пригласили гладиатора по имени Нарцикс, который и убил Коммода.

Нужен был новый император. Сенат предложил кандидатуру почтенного старика Пертинакса, который сразу навел кой-какой порядок, но преторианцы пошли к нему домой и убили его. После этого они стали торговать престолом с аукциона: кто больше даст. Нашелся покупатель: некий богач, мздоимец Дидий Юлиан, который в Галлии накрал массу денег. Преторианцы получили деньги в качестве "подарков", и Юлиан стал императором.

ИМПЕРИЯ ПРОТИВ ВЕЧНОГО ГОРОДА

Тут против римских легионов выступили провинциальные: в Сирии поднялся Песценний Нигер, в Британии - Клодий Альбин, в Паннонии - Септимий Север, про которого очень остроумно сказал какой-то римский сенатор: "Ему нельзя было родиться или нельзя было умирать". Это был жесточайший человек, родом из всаднической фамилии. Командовал он уже не римлянами, а вновь набранными в провинциях фракийцами и иллирийцами (иллирийцы - это те, кого сейчас называют албанцами). Это были отчаянные ребята (как и фракийцы), потому что на востоке уже произошел тот самый пассионарный толчок, который вызвал Великое переселение народов.

Север, находясь близко от Рима, вступил в "Вечный город" без боя. Дидий Юлиан, покинутый и преданный преторианцами, был убит в своем дворце после 63 дней царствования. Преторианцам их хватило, чтобы пропить полученные деньги.

Однако преторианцы, вышедшие навстречу узурпатору с лавровыми ветвями, просчитались. Септимий Север уничтожил корпус преторианцев, состоявший из римлян: преторианцев оцепили иллирийские легионеры, направили на них копья, разоружили, выслали из Рима и разослали по провинциальным частям - два человека на когорту. Весь корпус претория (основа римского могущества в социальном смысле) был заменен. Как социальный институт он остался, но людей туда назначили уже не из римлян, а из иллирийцев, фракийцев, мавров, галлов, германцев, сарматов, арабов, приходивших на службу, из кого попало.

Таким образом, покоренные некогда Иллирия и Фракия одерживали верх над Римом. После окончательной победы над Нигером и Альбином Септимий Север облегчил положение солдат и увеличил армию (так же как и корпус преторианцев) за счет уроженцев восточных провинций (все тех же иллирийцев, фракийцев, галатов, мавров, языгов, арабов и т.п.). В результате к началу III в. почти вся римская армия оказалась укомплектованной иноземцами. Это значило, что римский этнос, переставший поставлять добровольных защитников родины, потерял пассионарность. Структура, язык и культура империи по инерции еще держались в то время, когда подлинные римляне насчитывались отдельными семьями, даже в Италии, которую заселили выходцы из Сирии и потомки военнопленных рабов - колоны.

Вот такой была Римская империя во время царствования Септимия Севера, который не верил сенаторам, не верил всадникам, ненавидел Рим, хотя сам был римлянином, опирался на провинциальные, очень надежные войска. К Риму это уже не имело никакого отношения: Рим остался просто столицей огромной системы, которая перестала быть выражением или осуществлением римского этноса. Римский этнос оказался в своей стране в положении пока еще равноправного.

Следующим актом трагедии был эдикт Каракаллы - наследника Септимия Севера. Это был убийца, изверг, развратник. Самое страшное, что он был садист и лжец. Он издал закон, по которому римскими гражданами объявлялись все свободные подданные Римской империи, все, кроме рабов, но, кстати, египтян туда не зачислили, потому что они не проявляли никакого интереса к общественной жизни. Иллирийцы, фракийцы, германцы, галлы, греки, испанцы, мавры - все они считались одинаково римлянами, поскольку они были свободными подданными империи.

Таким образом, понятие "римлянин" переменило свое содержание. Если раньше это были потомки патрициев и плебеев, основавших город Рим и завоевавших себе Средиземноморье, то теперь это - жители того самого завоеванного Средиземноморья, которые пополняли легионы и, через легионы, командование. Самым худшим в этой Римской империи было даже не положение несчастного податного населения, которое грабили всеми возможными способами, а положение сената - людей довольно богатых и издававших указы, якобы действительные по всей империи. Сенаторов убивали когда хотели и сколько хотели. Сенат должен был раболепно ползать на животе перед императором, потому что каждая попытка самостоятельности вызывала казни. К счастью, Каракаллу зарезали в персидском походе.

Таким образом, военная диктатура Северов продлила существование римской системы всего на сорок лет, а потом началось... В 235 г. солдаты убили Александра Севера и его умную мать - Маммею, передав престол фракийцу Максимину. Проконсул Африки, исконный римлянин Гордиан выступил против него вместе со своим сыном... Оба погибли. В 238 г. солдаты убили Максимина, а преторианцы - соправителей Пупиена и Бальбина. Гордиана III убил префект преторианцев Филипп Араб в 244 г., а этого - Деций в 249 г. После гибели Деция в битве с готами солдаты убили Галла, потом Эмилиана. Империя развалилась на части: запад, где властвовал Постум, и восток, где правил пальмирский царь Оденат, отразивший персов.

Император Постум был в Галлии довольно долго. Потом, когда он был убит своими солдатами, Галлию снова подчинили Риму. Но каким образом? Тут тоже нелишне остановиться на одном существенном моменте. От Постума унаследовал Галлию некий Тетрик - очень хороший человек, дисциплинированный, который меньше всего на свете хотел восставать против законного римского правительства. Но солдаты поставили ему, как и Вителлию, альтернативу - либо будешь нас возглавлять, либо тебя убьем и назначим кого-нибудь другого. Тетрик согласился не быть убитым, повозглавлял это войско, а потом перед решающим сражением сбежал к своему противнику Аврелиану и доложился, что, мол, так и так. Но его, конечно, никто не обижал, никто не тронул, потом его означили на очень большую "должность" - корректора Италии (соправителя). А легионеры? Сражались, пока не были перебиты.

При каждом солдатском мятеже (а в III в. их было очень много, через каждые примерно полтора-два месяца) солдаты расправлялись со своими злейшими врагами, а кто злейший враг у солдата? - Старшина и взводный! Легионеры убивали тех младших командиров, которые поддерживали среди них дисциплину. А так как вакансии все время надо было заполнять, то все время ухудшалось качество унтер-офицерского состава - скелета армии. Легионы превращались из лучшей в мире обученной армии в банду или несколько банд, которые соперничали друг с другом, а командованию подчинялись по собственному усмотрению.

Именно их руками были последовательно убиты императоры Таллиен, Авреол, Клавдий II и Квинтилл, царствовавший 17 дней.

Гибель императора Валериана в 260 г. произошла опять-таки по вине его собственных закаленных легионеров. Перед битвой они потребовали, чтобы император Валериан отправился к персидскому шаху и договорился о свободном отступлении. Им, видите ли, сражаться не хотелось. Ему пришлось под угрозой смерти отправиться туда, где персы взяли его в плен, изуродовали, посадили в "башню молчания" - тюрьму и издевались над ним так, что он умер. К несчастью для него, это мучение длилось девять или десять лет. А легионеров, лишенных командования, персы перерезали. После этого они захватили Малую Азию, Сирию, Египет, и императору Аврелиану пришлось выгонять и персов, и брать Пальмиру, которая овладела тоже большим количеством азиатских земель и стала самостоятельным арабским государством.

Аврелиан был крепкий человек, именно он воевал с Тетриком, помиловал его. Он помиловал и пальмирскую царицу Зенобию, но он совершенно безжалостно обращался с сенаторами, и сенаторы считали его, не без основания, палачом. Кроме того, он, иллирийский крестьянин, воин по призванию, очень не любил беспорядки и нечестность.

Когда выяснилось, что один из его министров финансов портит монету и страшно на этом наживается, он казнил этого министра финансов и велел порченую монету изъять из обращения. Это вызвало финансовый кризис, и Рим восстал. Семь дней шли бои на улицах Рима, которые усмиряли легионеры, между прочим, не римляне. Аврелиан навел порядок и хотел уже идти на войну против персов, когда узнал, что один из его ближайших соратников, вольноотпущенник Мнестий - жулик. Когда это выяснилось, тот, зная характер императора, решил, что ему долго не жить. Тогда он подделал подпись императора под смертным приговором его ближайших соратников. Те убили императора. Но когда обман раскрылся, Мнестия бросили на съедение хищным зверям.

После Аврелиана были поочередно убиты старец консуляр Тацит, его брат Флориан, паннонский офицер Проб, Кар, Нумериан, Апр. Лишь в сентябре 284 г. царем был провозглашен Диоклетиан, который воспользовался тем, что его соперник Карин (сын Кара) был убит своими сподвижниками. Республика кончилась.

Это длинное перечисление цареубийств позволяет понять ход этнического развития, если мы учтем, что простых людей убивали куда больше.

При такой обстановке любая пассионарная система рассыпается. Пассионарий силен там, где его окружают или слабопассионарные люди, или народ, более сильный пассионарно, но увлеченный каким-то идеалом - далеким прогнозом, или гармоничные, равновесные особи, которые, охотно доверяя своему вождю, поддерживают его и не стремятся даже его заместить - это самое надежное.

Но когда пассионарные люди окружены со всех сторон "жизнелюбами" - положение становится крайне тяжелым. У субпассионариев инстинктивные реакции (выпить - непременно сейчас, пожрать, найти гетеру, избить кого-то, кто не понравился) не имеют противовеса в виде сдерживающей пассионарности, и потому "жизнелюбы" находятся во власти своих несдерживаемых эмоций. Когда любителей жить весело и просто становится много и в руках у них много оружия, поддерживать существующую систему становится трудно. И ведь нельзя сказать, что в Риме в это время не было ни одного волевого полководца или умного дипломата (в огромной стране их хватало!), но вот верных исполнителей было мало.

Диоклетиан понял, что только отсталая провинция может его спасти. Поэтому он разделил заботы по охране границ с тремя сподвижниками, а резиденцию учредил в малоазиатском городе Никомедии, далеко от Рима, и окружил себя войсками из иллирийских, фракийских и мезийских горцев, еще не потерявших боеспособности. Он создал бюрократию, потому что с полным основанием не доверял растленному обществу. Он возобновил гонение на христиан и манихеев, потому что эти общины жили по своим, а не по его законам. Короче, он использовал инерцию не этноса, ибо таковая иссякла, а культуры, созданной предыдущими поколениями. Но и он капитулировал перед силой вещей, так как стал не главой республики (princeps), а царем государства (dominus).

И все-таки, несмотря на трагичное положение, римская армия удерживала границу по Рейну, вал по Твиду, реке в Шотландии, и неплохо справлялась с нумидийцами и маврами. Тяжелее было на Востоке.

УГАСАНИЕ ИРАНА

Главным противником Рима здесь была Персия. После того как в 260 г. император Валериан потерпел поражение от персидского шаха Шапура I и был взят в плен, Персия, располагая в 50 раз меньшими ресурсами, успешно и непрерывно вела войну в Месопатамии.

Что же уравновешивало столь большую разницу в силах? Для ответа на этот вопрос обратимся к анализу истории парфяно-персидской этносоциальной системы и ее фаз.

Древняя Персия, покорившая на западе Вавилон, Малую Азию, Сирию и Египет [+6], а на востоке Согдиану и часть Индии, рассматривала себя как мировую империю - Иран, противопоставлявший себя Турану. Иран и Туран населяли близко родственные племена арийцев. Разделяла их не раса или язык, а религия. Персидские цари покровительствовали учению Заратуштры - дуализму, согласно которому мир разделен на почитателей Ормузда, божества света, и поклонников Аримана - владыки мрака. Догматика этого учения сложна, но, к счастью, нам здесь не нужна. Важно лишь само противопоставление Ирана Турану, под которым понимались Средняя Азия и современный Афганистан. Там почитали не Ормузда, а дивов - древних племенных богов, аналогичных эллинским олимпийцам.

Победа Александра Македонского над персами оказалась неожиданно легкой, но туранцы - парфяне под предводительством вождя племени саков Аршака -в III в. до н.э. вытеснили македонян из Ирана, во II в. до н. э. захватили Вавилонию (141 г. до н.э.), в I в. до н.э. нанесли поражение римлянам (53 г. до н. э.) и затем удерживали западную границу до самого падения династии [+7].

Парфия была страной феодальной и либеральной. Во главе стояли четыре царские фамилии Пахлавов, ниже - семь княжеских родов, 240 дворянских семей и дехкане - бедное дворянство, обязанное служить в войске. Еще ниже: купцы, городские ремесленники и крестьяне; а еще ниже - рабы. Кроме того, в городах были колонии христиан и иудеев, а в горах и степях - разнообразные племена, каждое со своей верой, обычаями и порядками. И все ведь уживались, не мешая друг другу. Это была единая, многоэтничная система.

Первые 200 лет (250-53 до н. э.) - фаза этнического подъема, которую лаконично обрисовал поэт Бехар:

На западе римляне, саки с востока,
Два бились в твердыню Ирана потока.
Но Парфии войско стояло меж ними.
Вот саки бегут, вот смятение в Риме.
Бойцы Хорасана, Гургана и Рея
Отбросили недругов грудью своею [+8].

Поэт правильно отметил области, бывшие самыми бедными, редконаселенными, но наиболее героичными. Эти области были расположены на окраине древневосточного ареала, вследствие чего гниение разлагавшейся ассиро-вавилонской культуры отравило их минимально.

Второй период - акматическая фаза (50 г. до н.э. - 224 г. н.э.) - характеризовался разнообразием культурных влияний, династическими войнами и отказом от эллинизма ради зороастризма. Но эта смена вех не спасла династию Аршакидов. Для персов они оставались туранцами, чужаками и захватчиками.

В 224 г. один из семи князей, Арташир из Парса, потомок Сасанидов, при поддержке зороастрийского духовенства и местных дехкан разбил войско парфянского царя Артабана V и в 226 г. короновался шахиншахом Ирана. С этого времени ведет начало "союз трона и алтаря". "Чистая религия" была объявлена государственной, и "идолопоклонство" (т.е. племенные культы) подвергнуто гонению. Сабеизм, гностицизм, греческий политеизм, халдейский мистицизм, христианство, буддизм и митраизм должны были склониться перед религией Авесты. Проповедь гностика Мани, дозволенная при Шапуре I в 241-242 гг., закончилась казнью мыслителя при Бахраме I в 276-277 гг.

Только иудейство не подвергалось гонению: ведь евреи были искренними врагами Рима, с которым Иран вел постоянные войны. Короче говоря, в Иране III-IV вв. жить было трудно, но можно. Тяжело было всем, хотя и по-разному, как всегда бывает в инерционной фазе. Вот здесь и кроется разгадка успехов Персии в войне с Римом: Персия была моложе. Когда в Риме уже наступила эпоха солдатских императоров, Персия еще переживала время, эквивалентное империи Августа. Наличие "золотой посредственности" хотя и снижало творческий потенциал, но давало огромные возможности по координации сил гармоничного населения.

КАРТА. ИРАН И СРЕДНЯЯ АЗИЯ В ДРЕВНОСТИ

Короче говоря, Персия III в. обладала всеми недостатками и всеми достоинствами, которые мы упоминали, говоря о фазе инерционной.

Однако неумолимый ход этногенеза привел Персию (так же как и Рим) к последней фазе развития этноса - обскурации. И хоть случилось это позже и иначе, чем в Риме, логика событий была та же самая.

Шах Кавад (488-531) унаследовал сложную этносоциальную систему, которую его предки старательно поддерживали. Три знатных парфянских рода: Карены - в Армении, Сурены - в Хорасане и Михраны - в Арране, были опорой престола. Мобеды - жрецы и дабиры - писцы составляли интеллектуальную прослойку. Азады - свободные служили в коннице. Четвертое сословие платило налоги, обрабатывая землю и разводя скот.

Но чтобы поддерживать эту систему, осложненную наличием малых этносов: дейлемитов, арабов, саков, иудеев, армян, христианских общин несторианского и монофизитского толка, митраистов и гностиков, требовалась постоянная трата пассионарности; и однажды ее перестало хватать.

Началась фаза этнической обскурации - сокращение числа элементов, составляющих этносоциальную систему. Произошло это так. Стихийные бедствия - засуха, недород, налет саранчи - вызвали в 491 г. беспорядки, и тогда фаворит шаха, вазир Маздак предложил свою программу, состоящую из двух частей: философской и экономической. Маздак полагал, что царство света и добра - это сфера воли и разума, а зло - стихийности и неразумия. Поэтому надо построить мир разумно: конфисковать имущество богатых и раздать его нуждающимся. Поскольку "нуждающихся" выбирал сам Маздак, то понятно, что в короткое время к существовавшим группам населения (субэтносам) добавилась еще одна - маздакиты, т.е. желавшие жить за казенный счет, пополняя казну конфискациями.

Эта программа (особенно изъятие женщин из гаремов) встретила сопротивление, а недовольство повлекло казни, причем гибли знатные люди, составлявшие конницу - основную силу персидской армии.

В 529 г. царевич Хосрой произвел новый переворот, казнил Маздака, лишил престола своего отца Кавада и перевешал за ноги маздакитов. Но восполнить потери было невозможно. Нечем было даже наградить участников переворота, лишившихся своего имущества, растраченного Маздаком и его приверженцами. Шах мог предложить им службу в армии за поденную плату... и тем пришлось согласиться, чтобы не нищенствовать. Так в Персии сложилась постоянная армия, а шах стал солдатским императором.

Последние 120 лет протекали трагично. Регулярная армия одерживала победы над греками, эфиопами и тюркютами, но она же оказалась соблазном, повлекшим губительные последствия. Двенадцать конных полков были единственной реальной силой в Иране, и сын Хосроя, Хормизд (579-590), опираясь на армию, довершил дело Маздака: за десять лет он казнил 13 тысяч вельмож и мобедов [+9]. Отпали арабы Двуречья, дейлемиты отказались покоряться, оскорбленный спахбед (воевода) Бахрам Чубин восстал, а вельможи Биндой и Бистам, чтобы избежать казни, убили Хормизда.

Бахрам стал шахом, но византийская интервенция вернула престол Хосрою II, отплатившему грекам за помощь в беде истребительной войной (604-628). Но коллизия повторилась. Шах пожелал убить победоносного полководца Шахрвараза, а сам был убит своими приближенными при поддержке несториан. А после этого началась чехарда шахов, пока на престоле Ирана не оказался Иездегерд III. Этот быстро проиграл войну с арабами, бежал в Мерв, не был впущен в город, а зарезан мельником, у которого вздумал переночевать (651).

На этом все кончилось. Халиф Омар, завоевав Персию, стремился не обращать персов в ислам, а собирать с них джизью и харадж - налоги на иноверцев. Чтобы воспрепятствовать чрезмерному обращению, он запретил мусульманам владеть землей на завоеванной территории. Поэтому богатые землевладельцы сохраняли и землю, и религию, платя высокие налоги. Зато бедняки и дехкане, не дорожившие своими клочками земли, охотно переходили в ислам и получали высокооплачиваемые должности, например сборщиков податей. Поэтому большая часть персов добровольно стала мусульманами, а богатые интеллигенты эмигрировали в Индию. Так Иран стал мусульманским, потому что к этому времени персы не имели ни сил, ни желания отстаивать зороастризм от энергичных носителей ислама.

НЕИСТРЕБИМАЯ ЖИЗНЬ

Теперь, уяснив суть римско-иранской коллизии, мы вернемся в Рим и посмотрим, каков был там итог последней фазы этногенеза.

Итог был следующий. От страны начали отлагаться разные ее части. В 274 г. римляне оставили завоевание Траяна - Дакию. В Дакии образовался этнос, который мы называем "румыны". Дело в том, что со времен Траяна до Аврелиана Дакия римлянам была нужна. Там было золото в рудниках, римляне его выкачали и использовали эту страну как место ссылки преступников. Преступники были со всего Ближнего Востока - и македоняне, и греки, и фригийцы, и галаты, и исавры - кто попало. Каждый имел свой язык, но чтобы понять друг друга, они говорили на общем языке - языке начальства, на латинском языке (конечно, нелитературном). И когда римляне уходили из Дакии, то они, естественно, преступников и их потомков там оставили: зачем их брать с собой? Зачем им преступники внутри страны? Своих много! И те жили в горах Карпатах, в степях, в лесах в благодатном климате.

Открыли их совершенно случайно, в конце IX или начале Х в. Произошло это открытие из-за осла. Дело в том, что в это время болгары, которые постоянно воевали с Византией, делали набеги, брали добычу и уходили за Балканы. В горах они были недоступны. И вот после такого набега, когда византийские войска преследовали отступивших болгар, а те уходили с нагруженными добычей ослами и лошадьми в горы по тропинкам, какой-то осел взял и заурустел, т.е. стал биться, скидывать вьюк, кричать, вести себя недисциплинированно. И страшно перепуганный погонщик закричал ему: "Torbo, torbo, frater!" ("Успокойся, успокойся, братец!"). А византийский офицер, знавший латынь, образованный человек, записал, что, оказывается, у этих дикарей есть ромеи, т.е. потомки римлян. Таким образом вскрылось существование румын, которые служили в болгарских войсках.

Потеря Трансильвании для римлян была небольшим ущербом. Гораздо хуже обстояло дело с теми частями империи, которые продолжали оставаться в ее составе. В конце III в. кипела Галлия, где крестьяне устроили восстание и уничтожили все неукрепленные поселки и усадьбы. Это было знаменитое восстание багаудов.

В это же время восстали буколы, т.е. пастухи в дельте Нила в Египте. Их поймать было невозможно, потому что они среди многочисленных протоков были дома. Они не признавали власти римлян и не платили налогов, а убивали всех, пришедших из городов, особенно из Александрии. Война с ними была очень тяжела. Восстали гараманты - это племя тиббу, негроиды, которые живут в Триполитании. Их надо было отгонять. Восстала вся провинция Африка.

Понятно, что система, которая пережила столетие таких постоянных безобразий, трудностей, самоистребления, не может быть резистентной, и поэтому нечего удивляться, что сравнительно небольшие отряды готов, вандалов, свевов (собственно, одного из свевских племен), франков, лангобардов и других германских, а также и славянских племен пронизали всю страну насквозь.

А теперь поставим вопрос: может быть, это падение Римской империи было кризисом рабовладельческой формации? Все было бы очень просто. Конечно, кризис рабовладельческой формации был, и, конечно, рабовладельческое хозяйство было совершенно нерентабельно в этих условиях, но почему-то погибла только западная половина. А восточная уцелела - со всеми теми же законами, со всеми теми социальными институтами, теми же порядками, и тем же кодексом римского права, который был кодифицирован в Константинополе, а не в Риме; и даже долгое время - 1000 лет - носила то же самое название - Восточная Римская империя, которую мы сейчас называем Византией.

Вероятно, социальный момент показывает нам одну сторону явления, но когда мы хотим охватить явление целиком, то мы должны брать и другие моменты, в том числе и момент этногенеза. На Западе, где были основные потомки римлян и римские поселения, мы видим полную деструкцию - замену исконно римского этнического состава населяемых областей на совершенно новый. Немецкий историк Т. Моммзен показал, что уже в период начала инерционной фазы, т.е. "Золотого века", всеобщего процветания, ни мужчины, ни женщины в Риме не хотели иметь детей. Противоестественные пороки стали повседневным явлением. Женщины особенно не хотели иметь детей, чтобы не портить фигуру, мужчины - потому что у них было много других занятий [+10].

Инстинкт отцовства у римлян ослабел. А с чем вообще связан инстинкт отцовства? Он постоянен для всех людей, всегда стремящихся "родить и вырастить". Но это при нормальном взаимоотношении с пассионарностью. А если пассионарность заметно больше инстинкта самосохранения, то, естественно, можно и пожертвовать своими детьми, как делали римские герои легендарного периода. Один из них послал сына, а потом внука на врага. Их убили! Но они успели вдохновить римлян, которые должны были одержать победу; и римляне победили.

В результате в Риме наступила депопуляция: убыль населения за одно только III столетие была очень большая. Насколько - сказать, конечно, нельзя, потому что, естественно, статистики, во время столь беспокойное, никто не вел, и исследование надежных данных не дает, но вот Испания потеряла половину населения, сколько Галлия - неизвестно, Италия же потеряла очень много [+11].

Хозяйство в таких условиях, конечно, развалилось, и рабов уже нечем стало кормить. Их стали сажать на землю и превращать в колонов. Италия стала заселяться захваченными военнопленными, посаженными на землю, которые, естественно, будучи разноплеменными, как в Дакии, изучали латинский язык, чтобы объясняться со своими соседями и начальством. Кроме военнопленных, заселяли Италию и иммигранты. Например, в Сирии было большое количество крестьян, которые уже настолько изуродовали природу своей страны хищническим, безрасчетным земледелием, что наиболее энергичные из них уезжали в северную Италию и там селились. А так как эти сирийцы были по большей части христиане, то у них были моногамные браки и, следовательно, большие семьи. Они довольно быстро заселили долину По, которая раньше называлась Цизальпийская Галлия, но уже от галлов и от римлян, которые их завоевали, никакого следа не осталось. Там сложилась другая популяция - итальянцев, отличная от тех, которые были вокруг Рима, близкая к сирийским семитам, христианская по религии и латинизированная по языку. Вот так из обломков старых складываются новые этносы.

ВОЗВРАЩЕНИЕ УТРАЧЕННОГО "РАЯ"

Таким образом, можно видеть, что утрата этносом пассионарности - процесс необратимый, но постепенный. Дети героев, хотя и не все одновременно, превращаются в капризных мальчишек и тупых эгоистов, не умеющих отличить приятное от необходимого.

Что остается от периода обскурации? Остаются реликты - отдельные остатки. Вот таким реликтом, например, были предки румын. Таким реликтом были баски, которые уцелели от доримского периода в своих горах, где их просто не сочли достойными завоевания. Считалось, что Баскония подчиняется Риму, но никто не устанавливал там никаких порядков.

После того как иллирийские легионеры сказали свое слово, остались их потомки, менее пассионарные. Они уцелели в Албании и довольно долго там жили, причем уже не производя никаких великих пертурбаций в окружающем мире. Когда в той же Албании или Басконии появлялся какой-нибудь пассионарный юноша, то ему дома делать было нечего, и баск шел наниматься на службу к французскому или испанскому королю, а албанец - или в республику Венеция, или в Константинополь, кто бы там ни сидел - христианский или мусульманский монарх, все равно. Он шел наниматься в войска, он шел заниматься торговлей, организовывал банду. А те, кто оставался, составляли реликтовые этносы, попадающие в состояние гомеостаза.

Так что же такое этнический гомеостаз? Одно время считалось общепризнанным, что гомеостатические этносы - это просто отсталые племена. Их считали примитивными, неполноценными. Думаю, что эта точка зрения абсолютно неприемлема для нас, потому что она отражает устарелые и уже отброшенные во всем мире концепции расизма. А почему им, собственно, было отставать в развитии, чем они хуже нас? Они не хуже нисколько, к своим условиям применились и адаптировались точно так как мы применились к своим. Разве у нас все такие энергичные, все такие пассионарные, все такие творческие? Слава Богу, нет. Потому что если бы все занимались искусством, наукой и политикой, то для кого нужно было бы писать книги, рисовать картины, строить дома? Должен же быть и потребитель, который сделает что-то другое.

Среди так называемых цивилизованных народов (англичан, французов, русских, китайцев, да каких угодно) имеется достаточное количество людей того типа, который мы считаем характерным для гомеостаза. Вся проблема в том, что при гомеостазе этот тип гармоничного человека является исключительным: пассионарные особи не уживаются в таких этносах, которые иногда образуют очень примитивные общественные формы, иногда наследуют от прошедшей истории сложные. Иными словами, все эти реликтовые народы - это не начальные, а конечные фазы этногенеза, этноса, растерявшие свой пассионарный фонд и поэтому существующие в относительно благополучном состоянии.

Изменяется ли императив поведения при переходе в гомеостаз? Да, изменяется.

В страшную эпоху обскурации, как мы уже говорили, императивом поведения была команда: "Будь таким, как мы, простые легионеры, не выпендривайся, императором мы тебя поставим за то, что ты хороший парень, а не за твои заслуги, и будем держать тебя, пока сами того хотим..."

Заметим, что, убивая своих предводителей, носители этой фазы обрекают на гибель и себя, потому что они становятся жертвой любых, даже относительно очень слабых соседей. Их уносит поток природного этногенеза, и остающиеся тихие люди, которые были никому не заметны, воздвигают новый и последний императив коллективов к личности: "Будь сам собой доволен. Живи и не мешай другим, соблюдай все законы, и мы тебя вообще не тронем". В гомеостатическом обществе жить можно, жить легко. Это, можно сказать, возвращение утраченного рая, которого никогда не было. Но кто из нас согласился бы променять полную тревог и треволнений творческую жизнь на спокойное прозябание в таком гомеостатическом коллективе? От скуки помрешь!

Это прекрасно передано у такого бытописателя, как А. Островский. Он описывает, как попал в гомеостаз актер Счастливцев. "Все, - говорит, - хорошо, тетушка у меня есть, всегда меня накормит, говорит: "Кушай, ты, души своей погубитель", водочки даст: "Выпей, души своей погубитель", "Погуляй, души своей погубитель". "Я, - говорит, - погуляю по садику, водочки выпью, закушу, лягу в светелке наверху. Яблони цветут, дух легкий, птички поют, а мысль - тук-тук-тук, а не повеситься ли мне?" - И пошел этот бедняга Счастливцев, как всем известно, опять в бродячие актеры.

Мы знаем на территории Ойкумены большое количество реликтовых этносов, которые потеряли способность к саморазвитию, у которых процесс этногенеза закончился. Их очень много и в тропической Америке, в южной Индии, встречаются они в Африке, есть они в Индонезии, на Малакке, они весьма неактивны и живут спокойно. Прирост населения они регламентируют, чтобы не превышать численности, так как знают, что увеличение численности населения ведет к оскудению региона. Они поддерживают баланс соотношения своего племени с природой - это то, о чем мечтают все цивилизованные государства мира.

У папуасов, например, существовал обычай, что каждый юноша, желающий иметь ребенка, должен убить человека соседнего племени, принести его голову, но при этом узнать его имя, потому что количество имен строго лимитировалось, и только тогда ему давали право на то, чтобы он завел ребенка [+12].

Индейцы в Северной Америке вели меж собой жесточайшие межплеменные войны, которые, с точки зрения европейцев, были бессмысленны: земли много, бизонов полно, почему же тогда сиу убивают, например, черноногих, а те, в свою очередь, убивают дакотов, шаены убивают команчей, команчи - шаенов [+13]? Зачем? А потому что индейцы Северной Америки великолепно знали, что дары природы не беспредельны, они могут прокормить без ущерба для воспроизводства, нормального, природного, лишь определенное количество людей. Если ты хочешь иметь ребенка, поди убей соседа, а когда освободится место, заводи ребенка. В противном случае они не давали этого делать.

Правда, в Америке не было таких ограничений, как в Новой Гвинее у папуасов. Им этого не требовалось, потому что у них эти войны были постоянно и можно было принести скальп человека из соседнего племени или убить серого медведя гризли - это считалось равноценным, после чего юноша мог стать отцом

семейства. Благодаря этому индейцам удалось поддержать природу Америки вплоть до того момента, когда туда пришли белые, которые ее деформировали, ибо стремились не к гармонии с природой, а к получению прибылей [+14].

УТРАТА МЕЧТЫ

Гомеостаз - это еще не конец. Люди в этой фазе подобны подавляющему большинству трудящихся инерционной фазы, и не только крестьян и ремесленников, а исполнительных чиновников, работящих инженеров, добросовестных врачей и педагогов. Ведь пассионариев отличает не умение, честность и приспособленность к выполняемой работе, а честолюбие, алчность, зависть, тщеславие, ревность, которые толкают их на иллюзорные предприятия, а те могут быть иногда полезными, но крайне редко.

Человек фазы этнического гомеостаза чаще всего - хороший человек, с гармоничным складом психики. Он, как правило, честен, потому что его не терзают страсти и не соблазняют пороки. Он доброжелателен, ибо ему нет необходимости отнимать у соседа то, что для него было бы не необходимостью, а излишком. Он дисциплинирован, так как воспитан в уважении к старшим и их традициям, но все это делает его природным консерватором, непримиримым к любым нарушениям привычного порядка. Короче говоря, гармоничные личности, или, говоря точнее, гармоничные особи - фундамент каждого этноса. Но в критические моменты фундаменту нужны опоры, нужно возведение крепкого строения над собой - "башен", "зданий". С потерей их пассионарной заряженности этноса быть не может. Так и этнос покоится на среднем гармоничном уровне, пока не происходит перестройка его.

И ведь гармоничный человек неглуп. Он умеет ценить подвиги и творческие взлеты, на которые сам неспособен. Особенно нравятся ему герои и гении времен минувших, так как покойники не могут принести никакого беспокойства. И он вспоминает о них с искренним благоговением, что дает право назвать описываемую фазу - "мемориальной". Услужливая память опускает все эпизоды, огорчающие человека, да и этнический коллектив. Не то чтобы тяжелые и позорные события полностью забывались, но вспоминать стараются события приятные, тешащие самолюбие. История постепенно становится однобокой, а потом перерастает из науки в миф. Но и это еще не предел упрощения этнической системы. Память - груз тяжелый, а отбор воспоминаний требует некоторой, пусть небольшой затраты пассионарной энергии. И если этнос-изолят доживает до очередной фазы - глубокой старости, то его члены не хотят ничего ни вспоминать, ни любить, ни жалеть. Их кругозор во времени сокращается до отношений с родителями или, редко дедами, а в пространстве - до тех пейзажей, которые мелькают перед их глазами. Им все равно, вертится ли Земля вокруг Солнца, или наоборот. Да и вообще, им удобнее жить на плоской Земле, ибо сферичность утомляет их воображение.

Субпассионарии этого сорта существуют во всех фазах этногенеза, но их обычно не замечают, потому что уж очень они неинтересны. Но когда они остаются одни, то их называют "примитивными" и "отсталыми", тогда как они просто старые и беззащитные. Но остатки мифов и легенд у них есть, а это показывает, что нами описано не начальное, а конечное состояние этноса, которое называть фазой как-то неудобно.

Однако предрешенность этногенезов - только вероятность. Безнадежных положений не бывает, ибо всегда возможна регенерация.

Примечания

[+1] Гумилев Л. Н. Троецарствие в Китае. С. 108-127.

[+2] Гумилев Л. Н. Хунны в Китае.

[+3] В старинном смысле слова - "победоносный полководец". Этим титулом легионеры наградили Германика в 16 г. за победу над германцами на равнине у р. Везер.

[+4] Юлий Виндекс был потомком аквитанских царей (Вебер Г. Всеобщая история. Т. 4. С. 202). Примечательно, что все противники Нерона были уроженцами западных провинций, а восточные симпатизировали ему.

[+5] Домициан свирепо истреблял образованных людей, но опирался на войско и городскую чернь. Узнав об убийстве Домициана, преторианцы убили много людей, не замешанных в заговоре. Разгул убийств усмирил только Траян в 98 г. (Вебер Г. Указ. соч. С. 269-273).

[+6] Кир, называемый историками Кир II Великий, (?-530 г. до н.э.) - первый царь с 558 г. до н.э. государства иранцев Ахеменидов. Завоевал Мидию, часть Кавказа, Малую Азию, часть греческих городов и Среднюю Азию - Туран до Памира. В 539 г. покорил Вавилон и Месопотамию. Во время похода против саков в Туран погиб. Кир и его наследник Камбиз были "цари города Аншана", т.е. эламиты. По смерти Камбиза вся покоренная страна восстала против насильственного объединения. Победителем своих соперников оказался перс Дарий Ахеменид, потомки которого царствовали на Ближнем Востоке до похода Александра Македонского. Связь царей Аншана с Ахеменидами сомнительна.

[+7] Парфянское завоевание Ирана следует рассматривать как начало нового витка этногенеза, синхронного хуннскому. Фирдоуси в "Шах-намэ" не рассматривает парфян как освободителей, а его поэма - рифмованная хроника, отражавшая историософию его времени.

[+8] Бехар. Стихотворения /Пер. с перс. Л. Н. Гумилева. М.; Л., 1959. С. 187.

[+9] "Царствование Хормизда ибн Нуширвана продолжалось 12 лет. Когда он сел на царство, опытных людей унизил и всех писцов великих, и священнослужителей, и людей, которых отец его возвеличивал, всех до одного убил!" (цит. по: Гумилев Л. Н. Подвиг Бахрама Чубины. Л., 1962. С. 15).

[+10] Моммзен Т. История Рима. М., Л., 1948. Т. 3.

[+11] Начиная со II в. население Рима неуклонно сокращалось. При Траяне (II в.) насчитывалось около 2 млн. человек; при Константине (IV в.) - около 0,3 млн; при взятии Рима Аларихом (V в.) - около 0,1 млн; через 100 лет, при освобождении Рима от власти готов Велизарием - около 0,06 млн, из коих только 6 римских фамилий (Урданис Б. Ц. Рост населения в Европе. М., 1941. С. 63-64).

[+12] Дамм Г. Канака (Люди южных морей). М., 1964. С. 180.

[+13] Аверкиева Ю. П. Индейцы Северной Америки. М., 1974. С. 312.

[+14] Там же. С. 221-226.

[ << ] [ Начала Этногенеза ] [ Оглавление ] [ >> ]