Глава I

АЗИЯ НА РУБЕЖЕ ДРЕВНОСТИ И СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

ИНДИЯ В ГУПТСКИЙ ПЕРИОД

Политическая карта Индии в III в.-до возвышения династии Гуптов - выглядела следующим образом. Кушанская держава после Васудевы I находилась в состоянии глубокого упадка и окончательно потеряла контроль над долиной Ганга. Почти в то же время перестала существовать и другая крупнейшая держава - к югу от гор Виндхья - царство Сатавахана. В Северной Индии возникло множество мелких государственных образований, стоявших на различных ступенях социального и политического развития - монархических и олигархических; немаловажную роль играли также племенные союзы.

В центральном районе - в районе р. Чарманвати - наиболее влиятельными были царства, во главе которых стояли представители нескольких ветвей династии Нагов. На Западе - от низовьев Инда до Нармады - правили шакские кшатрапы, принявшие традиционную индийскую царскую титулатуру. В северо-западном регионе господствовали олигархические кланы: яудхеи между Ямуной и Сатледжем, мадры вокруг г.Сагалы (Сиалкота), арджунаяны в районе современного г.Джайпура, малавы на юге Раджастхана и многие другие. На северо-востоке наиболее значительным был древний клан личчхавов (их столица находилась в г.Вайшали).

В последней трети III в. происходит подъем династии Вакатаков в Западном Декане (Махараштра и северо-запад Андхры). Праварасена I Вакатака принял титул "верховного правителя" (самрадж). На Коромандельском берегу к северу от р.Кавери господствовали Паллавы, южнее этой реки располагалось государство Пандья.

В каком районе Северной Индии находились первоначальные владения Гуптов, пока неясно. В период расцвета державы ее ядро - Бихар, восточная часть Уттар-Прадеша и запад Бенгалии. Первого представителя династии источники называют просто Гупта (или Шри Гупта - "высокочтимый Гупта"), но о нем практически ничего не известно. Первым махараджей в роду Гуптов считался его сын Гхатоткача. Однако и при нем государство не было сколько-нибудь значительным.

Подлинным основателем державы стал сын Гхатоткачи, Чандрагупта I. Видимо, с его коронации в 319 г. (дата условна - возможны варианты от конца 318 до 320 г.) начинается отсчет гуптской эры, по которой датировались документы во многих государствах Северной Индии. Чандрагупта 1 принял новый титул - махараджадхираджа (букв. "великий царь, царь царей"), очевидно, под влиянием иранской титулатуры, частично использовавшейся и правителями индо-греческих государств (басилевс басилеон). Имперские притязания имели определенные основания - во всяком случае, именно ко времени Чандрагупты I относится чеканка золотых монет - динаров.

Главной женой царя была Кумарадэви из старинного рода личчхавов. Этому браку придавалось важное политическое значение. Сын их Самудрагупта с гордостью указывает на свою родословную по материнской линии, что весьма необычно для царских надписей древней Индии. Выпущена была и специальная золотая монета с изображением царя и царицы Кумарадэви. Надпись на ее реверсе - "личчхавы", - вероятно, говорит о том, что монета чеканилась от имени не только гуптского царя, но и конфедерации личчхавов. Союз с этим могущественным кланом и дал Гуптам возможность играть политическую роль в общеиндийском масштабе.

Уже упомянутый Самудрагупта еще более укрепил власть династии и расширил территорию государства. Значительную информацию о времени его правления содержит знаменитый панегирик, высеченный на колонне, находящейся ныне в Аллахабаде. Судя по Аллахабадской надписи, Самудрагупта достиг славы как царь-воитель, "участвовавший в сотне разнообразных битв" и "покрытый сотней ран, нанесенных стрелами, копьями, боевыми топорами" и многими другими видами оружия. Он претендовал на роль "владыки всей земли" - конечно, в пределах Индостана и прилегающих территорий. Панегирист делит все области этого региона на четыре категории. Первую составляют государства, расположенные в центре Северной Индии, в так называемой Арьяварте. Самудрагупта "искоренил" здесь власть двух Нагов - Нагасены (в районе Падмавати/Гвалиура) и Га-напати (район Матхуры или Видиши), а также Ачыоты (судя по монетным находкам, он правил в районе Ахиччхатры). Далее войска успешно продвинулись к области современного Дели, где было сокрушено государство, именуемое Кота.

Совершенно иной политики царю приходилось придерживаться в отношении воинственных кланов малавов и арджунаянов, мадров и абхиров, а также в областях Непала и Камарупы (Ассама). Гуптский царь называет их вождей своими "слугами", обязанными приносить ему всяческую дань, выполнять его волю и являться ко двору для выражения преданности. Государства эти рассматриваются не как органическая часть Гуптской державы, а как "соседние" с ней.

Третью категорию составляют области Дакшинапатхи (Декана), куда совершались походы, возможно, даже вплоть до столицы Паллавов г.Канчипурама. Самудрагупта утверждает, что он захватывал местных царей, а затем освобождал их, даруя милость.

Наконец, более отдаленные и достаточно крупные государства признаются зависимыми лишь на том основании, что их правители присылают посольства ко двору гуптского царя, отдают дочерей за него замуж и обращаются к нему с просьбами о земельных владениях. В эту последнюю категорию попали "Сын неба, шах шахиншах" (вероятно, кушанский правитель), шакамурунда (видимо, Западные кшатрапы), а также цари Ланки (Синхалы) и "островов" (Юго-Восточной Азии?).

Основанием для претензий на Ланку, например, могло служить то, что царь Мегхаварна просил Самудрагупту выделить место для постройки буддийского монастыря на священной земле Бодх-Гаи. Очевидно, едва ли не всякая дипломатическая миссия использовалась при гуптском дворе для обоснования имперских притязаний. Появление великодержавной идеологии, впрочем, предполагает наличие могущественного государства.

Складывается настоящий культ царя как живого божества и воплощения Индры, Варуны, Куберы и Ямы (т.е. локапалов - хранителей мира). Правитель наделяется всеми возможными личными достоинствами - умом он превосходит легендарных мудрецов древности, своими стихами заслужил титул "царя поэтов", не знает себе равных в игре на музыкальных инструментах и т.д. и т.п. Монеты с изображением Самудрагупты как музыканта и некоторые другие данные свидетельствуют о том, что неумеренность восхвалений не может быть объяснена лишь жанровыми особенностями Аллахабадской надписи или подобострастием придворного поэта. Речь, скорее, должна идти о формировании круга идей, призванных оправдать сильную единоличную власть.

В то же время имперские притязания Самудрагупты и несомненное стремление его к укреплению монархии не могут скрыть того факта, что само государство не было ни единым, ни централизованным. Не случайно панегирист отмечает как особую заслугу своего героя то, что он "восстанавливал многочисленные царские династии, лишенные престола". Создание обширной державы отнюдь не означало уничтожения мелких владений, они просто вошли.в ее состав. Вполне возможно, что именно административная рыхлость государства и вызывала необходимость всячески подчеркивать идеологический аспект власти "царя царей".

Сын и преемник Самудрагупты, Чандрагупта II, вступил на престол в 376 г. и царствовал более 30 лет (возможно, до 414 г.). Позднейшее предание повествует о том, что первоначально государством правил его старший брат, Рамагупта, который потерпел сокрушительное поражение от "царя шаков" (может быть, имеются в виду кушаны) и подчинился унизительному требованию противника отдать ему свою жену Дхрувадэви. Однако Чандрагупта проник в ставку шакского правителя, убил его и стал владыкой Гуптской державы, женившись на Дхрувадэви. Эта история долго рассматривалась как романтическая выдумка, однако сейчас известно не только более 20 медных монет Рамагупты, но и надпись, где он назван "царем царей". Таким образом, вполне вероятно, что до Чандрагупты II действительно правил его старший брат, Рамагупта (по меньшей мере, в районе Видиши, где найдены его монеты, сходные с монетами Нагов). Историческим лицом является и Дхрувадэви, супруга Чандрагупты II и мать его преемника Кумарагупты I. Если доверять полулегендарному сообщению о разгроме гуптского царя шаками, следует думать, что даже в период высшего расцвета государство было весьма непрочным в своей основе.

На знаменитой нержавеющей железной колонне, стоящей ныне около Кутубминара на окраине Дели, помещен панегирик царю Чандре - по всей видимости, Чандрагупте II. Он начинается с описания того, как царь отразил нападение коалиции своих противников в стране вангов (Восточная Бенгалия). Но основными направлениями внешней политики - о чем и говорится далее - были западное и северо-западное. Именно в это время окончательно уничтожена власть Западных кшатрапов в районах Катхиавара, Гуджарата и Мальвы - на этой территории стали чеканить серебряную монету наместники гуптского царя. Следует отметить, впрочем, как типичное явление, что эта монета почти полностью имитировала привычные образцы местного чекана.

Надпись на колонне повествует о том, что царь покорил Пенджаб, "переправившись через семь потоков Инда", и победил вахликов. Слово вахлака (бахлика) в санскритских текстах обычно означает жителей Балха, однако вовсе не обязательно предполагать, что завоевания Чандрагупты распространились на всю Бактрию. Речь, видимо, идет о столкновении в Гандхаре с кушанами-кидаритами, центральные области государства которых находились в районе Балха. Нумизматические материалы показывают, что собственной администрации Гуптов на завоеванных территориях не было и "царь царей" довольствовался данью и общим признанием зависимости со стороны местных правителей.

Как бы то ни было, на рубеже IV-V вв. сложилась обширная держава Гупта, простиравшаяся от Аравийского моря до Бенгальского залива. После победы над Западными кшатрапами и захвата богатых областей Гуджарата и Катхиавара Чандрагупта II принял титул Викрамадитья ("Солнце доблести") в подражание легендарному правителю Уджаина, успешно боровшеся с шаками и основавшему так называемую эру Викрама (58 г. до н.э.). что породило впоследствии множество недоразумений из-за смешения двух правителей в исторических и полуисторических повествованиях.

Влияние гуптского царя распространялось и далеко к югу от гор Виндхья. Был заключен династический союз с Вакатаками. Правление Чандрагупты II рассматривается как время расцвета гуптской культуры. Предание связывает с его двором жизнь и деятельность круп-нейших поэтов и ученых (именуемых по традиции "девять драгоценно-тей"). Некоторые из них действительно могли быть его современниками.

Наследовал Чандрагупте II его сын Кумарагупта I. Царствовал он долго, вероятно с 415 до начала 450-х годов, однако события его правления известны недостаточно. Если справедливо отождествление Кумарагупты I с Махендрой, упоминаемым в пуранах, то можно говорить о захвате Гуптами Калинги с прилегающими областями (совр. Орисса, Восточная Индия). В Гуджарате и Саураштре им была свергнута династия Шарвов, выпускавших свои монеты в период правления Самудрагупты и Чандрагупты II. Вероятно, потеряны были для Гуптов северо-западные территории, по крайней мере монеты с именем Кумарагупты I там уже не имели хождения. Выпуск двух разных типов серебряных монет - для западных и для центральных областей державы - свидетельствует об автономии отдельных ее частей. Последняя надпись Кумарагупты I называет царя просто махараджей, а не царем над царями. Это иногда интерпретируется как свидетельство упадка верховной власти, связанного, возможно, и с иноземным нашествием (гуннов-эфталитов?).

Несколько надписей сына Кумарагупты I, Скандагупты (455-467), позволяют представить дальнейшие события. Царь настойчиво повторяет, что после смерти отца ему удалось разгромить врагов и "восстановить пошатнувшееся счастье династии". Вероятно, и получение власти было для него сопряжено со значительными трудностями. В отличие от общей практики Скандагупта не приводит имени своей матери - вполне возможно, она не была главной царицей, а следовательно, сын ее не должен был наследовать престол. Таким же образом допустимо интерпретировать и слова, что сама богиня Лакшми избрала его на царство, отвергнув других царских сыновей. Есть и другие основания считать, что Скандагупта не был единственным претендентом на трон. Надписи и монеты говорят о кратковременном правлении некоего Гхатоткачи Гупты, очевидно старшего сына Кумарагупты I, бывшего наместником Восточной Мальвы в последние годы жизни отца.

Скандагупта перечисляет свои военные подвиги, особо отмечая победы над чужеземцами и варварами-млеччхами. По всей видимости, ему удалось добиться успеха в борьбе с поздними Кушанами и отразить натиск эфталитов в Гандхаре. В надписи на колонне в Бхитари панегирист говорит: царь "всю землю потряс двумя руками, когда сошелся в битве с гуннами". Гуннское нашествие действительно было остановлено на десятилетия.

Правителей гуптской династии после Скандагупты трудно расположить в генеалогической и хронологической последовательности. По-видимому, власть их ограничивалась только территорией долины Ганга. Упадок государственной казны иллюстрируется постепенным ухудшением качества монет. Содержание золота в динарах Самудрагупты и Чандрагупты II составляло более 80%, а при поздних Гуптах едва достигало половины.

Царь Пуругупта приходился Скандагупте братом, но в надписях никогда не упоминал своего предшественника на престоле. Не упоминали друг друга и оба сына Пуругупты - цари Будхагупта и Нарасинхагупта. Возможно, они правили одновременно в разных частях державы. Известны также имена Кумарагупты II и III, Вайньягупты и Вишнугупты, правивших относительно недолго и бесславно. Согласно джайнской исторической традиции, конец династии приходится на 231 г. гуптской эры. Впрочем, в нескольких областях (например, в Ориссе) Гупты правили и позже 550 г. - и те же джайнские тексты предлагают в качестве варианта 255 г. гуптской эры. Еще в середине VIII в. в Магадхе засвидетельствованы цари, имена которых оканчивались на -гупта, но были ли они связаны родством с имперскими Гуптами, совершенно неизвестно.

Последние десятилетия гуптской эпохи ознаменованы вторжениями гуннов-эфталитов. Гуннские завоевания были частью интенсивного передвижения племен Центральной Азии. Эфталиты представляли собой военный союз полукочевых племен. Китайский путешественник Сунь Юн, наблюдавший эфталитов в Индии в 520 г., описывал их как народ, обитающий в шатрах, носящий одежды из кожи и не знающий грамоты. После успешной борьбы с Сасанидами эфталиты в конце V в. подчинили себе Гандхару. Их вождь Торамана около 500 г. совершил опустошительный поход через Пенджаб вплоть до Каушамби, Варанаси и самого центра Магадхи. Судя по надписи из Гвалиура в 515 г. его сын Михиракула владел всей Индией. Столица Михиракулы, по словам Сунь Юна, находилась в Гандхаре, а по сведениям Сюань Цзана - в г.Сагала. Местные индийские правители признали верховную власть эфталитов, о чем свидетельствуют, например, надписи Матридасы и его сына, найденные в Гуджарате. Источники - индийские, китайские, византийские - с удивительным единодушием указывают на страшные жестокости, которыми отличался Михиракула. Возможно, именно он послужил главным прототипом царя Калки, "бича божьего" в джайнской эсхатологии. Археология также свидетельствует о разорении Северной Индии в первой трети VI в.

Эфталиты не были способны создать обширное, прочное государство, и вскоре их оттеснили на территорию Кашмира. Однако ведущая роль в этих событиях принадлежала уже не Гуптам. В Саураштре династия Майтраков (Валабхи) лишь номинально признавала верховную власть Гуптов. В Бун-делькханде (Мадхья-Прадещ) махараджи Паривраджаки после Скандагупты в своих надписях не указывали имен гуптских царей, независимыми стали также правители Южной Кошалы. С упадком влияния Гуптов даже в центре их государства возвышаются новые династии, например Маукхари, чуть позже принявшие имперский титул "великий царь, царь царей".

В изгнании гуннов-эфталитов особая роль принадлежала правителям Дашапуры (г.Мандасор, в 75 км к северу от Уджаина). Местный царь Яшодхарман из династии Ауликаров (происходившей из старинного клана малавов) в 530 г. приказал воздвигнуть две мощные колонны в честь своих побед. В надписи сообщалось, что власть Яшодхармана простирается над землями от Брахмапутры и Гималаев до Западного океана, охватывая более обширные пространства, чем принадлежавшие Гуптам и гуннам. Впрочем, могущество Яшодхармана оказалось эфемерным -в VI в. так и не возникло достаточно прочного объединения североиндийских государств. Наступил длительный период раздробленности.

Общий очерк основных событий IV-VI вв. и сведения, содержащиеся в эпиграфике, позволяют судить о социально-политической структуре Гуптской державы. В надписях упоминаются термины упарика, вишаяпати, аюктака, которые обычно трактуются как глава обширной провинции, руководитель более мелкой области и отдельного района. Было бы, однако, опрометчиво на этом основании делать вывод, что в Гуптском государстве сложился единый и централизованный бюрократический аппарат.

Сохранялись различные формы самоуправления - деревенские общинные советы, кастовые и профессиональные объединения и т.д. Та же гуптская эпиграфика показывает, что в городах всеми муниципальными делами ведали купеческие гильдии и ремесленные корпорации. Они упоминаются, например, в надписях на глиняных печатях из г.Видиши: корпорация ре-месленников (куликанигама), гильдия купцов и банкиров-менял (шрешт-хинигама), объединение торговцев-караванщиков (сартхаваханигама) и т.д.

Уже было отмечено, что империя Гупта отнюдь не имела единообразной структуры. Лишь ее центральный регион непосредственно подчинялся верховному правителю - далее располагались обширные зависимые и полузависимые территории. Военная политика гуптских царей в общем имела вполне традиционный характер, и результатом ее чаще являлось перемещение местной знати, нежели ее истребление или полное устранение от части. Речь при этом идет не только о тех областях, подчинение которых было более или менее номинальным. Даже на территории самой Арьяварты Наги, например, были лишены своих наследственных владений, но мы то и дело встречаемся с потомками царей этих династий в качестве придворных были представителей гуптской администрации. Трудно понять все неожиданные повороты в судьбах огромного государства, если не признать, что в каждой из его областей политическая элита в основном сохраняла свои позиции, несмотря на любые военные действия и перемены границ.

С увеличением количества источников по региональной истории гуптского периода появляется все больше сведений о неизвестных ранее знатных родах. Несмотря на создание обширной державы (а может быть, именно благодаря этому), характерной чертой периода является бурный рост местной аристократии. По именам видно, что в большинстве районов государства власть передавалась по наследству и наименование владетельных князей титулами царского военачальника, министра или главы провинции (упарика) носило порой формальный характер. На обширных территориях, подвластных Гуптам, складывалось новое "кшатрийство".

Пути образования мелких монархических государств могли быть раз-личны. Втянутые в орбиту влияния великой державы, быстро менялись "племенные" княжения. Вожди и "лесные цари", как их называет Аллаха-бадская надпись Самудрагупты, превращались в настоящих властителей государств. Джунгли еще простирались на обширных землях между оазисами городской цивилизации даже в самой долине Ганга, и процесс ассимиляции той внутренней периферии имел чрезвычайно важное значение в социальной истории Индии на рубеже древности и средневековья.

После Гуптов исчезают "древнеиндийские республики", или олигархические кланы, игравшие прежде весьма значительную роль в политической борьбе. И дело, очевидно, не в том, что они не сумели бороться против эк-пансии крупного государства и были уничтожены последним. Скорее, можно говорить о завершении процесса эволюции их политического строя - выборный "президент" (пураскрита) или военачальник становился наследным монархом, махараджей.

Административные должности в Гуптской державе зачастую занимали представители местных династий. Могло происходить и иное - сама должность, становясь наследственной, служила основой образования династии. В среду аристократии попадало немало выходцев из незнатных родов, вплоть до деревенских старост и других представителей общинной верхушки. Сама структура государства имела как бы "семейный" характер, ибо провинциальными наместниками нередко становились царские сыновья или другие родичи. Это постоянно приводило к сепаратистским движениям.

Следует заметить, что Гуптскую державу серьезно ослабляло отсутствие четкого порядка престолонаследия. Как показывают известные факты династийной истории, почти каждая смена правителя вызывала междоусобную борьбу между его сыновьями.

Терминология источников такова, что не чувствуется отчетливой грани между наследственным владыкой, признавшим над собой верховную власть, и чиновником, назначенным на должность. Все местные правители, подчинившиеся гуптскому царю, именуются его "слугами", а их земли рассматриваются в качестве "кормления" (бхукти), полученного за службу. В то же время характеристики власти и личности, которые даются, скажем, наместнику Саураштры в Джунагадхской надписи, почти ничем не отличаются от царских панегириков.

Общим обозначением зависимых правителей постепенно становится слово саманта (букв. "сосед"). Наиболее могущественные из них именуются титулом "великий саманта", и этот термин, практически отождествляемый с махараджа (└великий царь"), может применяться к таким представителям высшей администрации, как упарика, махаданданаяка или кумараматья. Выстраивается своего рода иерархия терминов политической власти.

В процессе распада Гуптской державы все больше стирается грань между верховным владыкой и его наместниками. Последние принимают имперские титулы и, номинально признавая власть Гуптов, в своих надписях либо не называют по имени правящего монарха, либо не выказывают ему особых знаков почтения. Датировка документов по эре Гуптов перестает быть свидетельством признания зависимости от самой династии. В конце концов этот сложившийся обширный социальный слой чувствует себя достаточно уверенно, чтобы вовсе отказаться от центральной власти - в своих, хотя бы небольших владениях каждый махараджа в состоянии управиться собственными силами.

О многих аспектах социально-экономических отношений времени Гуптов приходится судить по литературным источникам, относящимся к более обширной эпохе. При этом необходимо выделить лишь наиболее существенные аспекты, в особенности такие, которые находят подтверждение в материале, твердо датируемом серединой I тысячелетия.

Основу социального уклада индийской деревни IV-VI вв. составляла соседская община. Хозяйство велось силами отдельных семей, владевших основными средствами производства. Есть основания полагать, что в наиболее экономически развитых районах частнособственнические отношения приводили к дроблению больших семей и имущественному расслоению. Источники говорят о разделе семейного добра, о закладе и продаже земли. Впрочем, следует учитывать, что раздел наследства, как правило, происходил после смерти главы семьи, зачастую делилось только движимое имущество и то, что было приобретено наследодателем лично, земля же считалась нераздельной собственностью, доставшейся от предков. Раздел мог быть и только счетным актом, после которого вновь происходило объединение имущества большой семьи. При продаже земельных участков преимущественное право на покупку предоставлялось сородичам. Вообще, натуральный, в своей основе, тип хозяйства и прочность общинных и родственных уз в индийской деревне вряд ли позволяют предполагать активный процесс социального расслоения в результате экономической конкуренции. Социальная дифференциация чаще основывалась на иных принципах - таких, как принадлежность к господствующей в регионе касте, отношения традиционного господства и подчинения, обладание властью, начиная с должности сельского старосты, и т.д.

Земледельцы чаще отдавали в долговую кабалу себя или своих домочадцев, нежели продавали свои земельные участки. Для индийской деревни характерно длительное существование патриархальных и полурабских форм эксплуатации. Широко использовался труд батраков и издольщиков. Последние именовались обычно ардхика ("испольщик"), но в действительности они получали не половину, а меньшую часть урожая. Характер источников по гуптской эпохе не дает возможности оценить степень применения чисто рабского труда в сельском хозяйстве, хотя использование покупных рабов в домашнем быту состоятельных семейств и в городе, и в деревне засвидетельствовано достаточно надежно. Отсутствие крупных хозяйств и наличие в деревне массы безземельных или малоземельных работников, очевидно, препятствовали широкому распространению рабского труда в древней Индии.

Деревенское население отличалось сложностью социального состава, поэтому невозможно говорить о единой массе крестьянства. Наиболее существенные различия были между полноправными общинниками и наследственными арендаторами чужой земли. Кроме того, довольно значительным было неземледельческое население сельской местности. Ткачи, красильщики и другие ремесленники поставляли товары на рынок. Междеревенские ярмарки и торги неоднократно упоминаются в источниках поздней древности. Гуптские надписи говорят и о налоговом обложении "передаваемого и измеряемого" в деревнях - видимо, имеются в виду торговые пошлины с деревенских рынков. Есть сведения о мелких торговцах, постоянно живших в сельской местности.

Отношения земледельцев с ремесленниками некоторых профессий - таких, как кузнец, гончар, плотник, кожевник, - складывались в особую систему взаимообеспечения, регулируемого не рыночной конъюнктурой, а традиционной сетью прав и обязанностей. Функционирование этой системы, получившей в современной социологической литературе название джаджмани, тесно связано с оформлением кастового строя. Среди исследователей нет полного единодушия в оценке степени развитости каст в предшествующий период, но существование их в более или менее классической форме в гуптскую эпоху не вызывает особых сомнений. Речь идет о фиксации таких признаков касты, как социальная замкнутость, и прежде всего эндогамия - запрет межкастовых браков, сложные правила общения между представителями разных каст, кастовые профессии или занятия и связанные с этим внешние атрибуты облика и поведения членов одной и той же касты. Касты имели местный характер (в отличие от общеиндийских сословий - вари), это позволяло им сохранять четкую внутреннюю организацию. Делами касты, а порой и общим имущественным фондом ведал специальный совет, по наиболее существенным вопросам могла быть собрана сходка. Наиболее радикальной мерой против любых отступников являлось изгнание человека из касты, что реально означало превращение его в изгоя, лишенного всякой поддержки родных и близких.

Существенной чертой кастового строя является его иерархичность (что не исключает изменения места отдельных элементов в системе, т.е. социальной мобильности групп). В сельской местности особенно очевидна связь между статусом касты и социальным положением, традиционными правами на те или иные привилегии. Полноправные землевладельцы деревни обычно принадлежали к одной, господствующей в данном районе касте. Работа на них основной массы арендаторов и безземельных батраков из других каст была не только экономической необходимостью, она рассматривалась как извечный кастовый долг. Материальное обеспечение ремесленников и общинных слуг, так же как деревенского брахмана или астролога, определялось тем же неписаным обычаем, что и исполнение последними своих профессиональных и ритуальных обязанностей. Таким образом, кастовый строй создавал организационную структуру сельской общины и гарантировал ее устойчивость и консерватизм.

Одним из важнейших результатов социально-экономического развития первых веков нашей эры явилось сокращение первобытной периферии классовых обществ и интенсивный процесс колонизации (речь идет об освоении как Центральной и Восточной Индии, так и покрытых лесами районов, расположенных между очагами древней цивилизации Индо-Гангской равнины). Заселение новых областей отчасти было следствием государственной политики, отчасти происходило стихийно вследствие бегства населения из районов, опустошаемых войнами, наводнениями и голодом, усиливающимся социальным гнетом. В любом случае распространение производственного, социального, культурного опыта передовых областей Северной Индии плодотворно сказывалось на развитии всего Индостана, а рост населения создавал новую не только демографическую, но и политическую и социальную ситуацию.

Ассимиляция так называемых племен джунглей происходила в условиях кастового строя таким образом, что отсталые этнические группы включались в классовое общество в качестве самых низших, отверженных, даже неприкасаемых каст. В тех же случаях, когда местные народности были достаточно многочисленны и достигли известной степени социальной дифференциации, происходило оформление складывавшихся в их среде отношений по образцу общеиндийского сословно-кастового строя: местная знать приобщалась к кшатриям, основная масса земледельческого населения рассматривалась как шудры. Брахманы даже на территории Южной Индии были преимущественно выходцами с Севера, захватившими, приобретшими или получившими в дар земельные владения.

Свидетельством распространения брахманского землевладения в гуптский период являются дарственные грамоты. Земля дарилась преимущественно отдельным представителям жреческой варны, но иногда и целым религиозным учреждениям - индуистским храмам, а также буддийским и джайнским монашеским общинам. Важно отметить, что в состав дарения одному лицу могли входить поля, расположенные не только в разных деревнях, но и в разных районах и даже административных округах. Это свидетельствует о том, что трудилось на таких землях местное население, очевидно те же издольщики и батраки. Порой объектом дарения служит целое поселение либо его часть - в этом случае речь идет о "кормлении", праве на сбор налогов.

В дарственных грамотах содержатся указания на разнообразные иммунитеты обладателей "кормлений", прежде всего податной. Население обязано было исполнять в пользу нового владельца трудовую повинность (вишти), но еще большее значение имели различные натуральные и денежные платежи. Традиционно величина основного сельскохозяйственного налога определялась в размере 1/6 доходов, однако многое зависело от конкретных условий места и времени. В наиболее подробных перечнях указывалось до 30 видов поборов, и даже такие списки не претендуют на полноту, заканчиваясь словами "и прочее". Бывают оговорки и относительно прав на использование природных богатств.

Население деревень, подаренных правителем, призывается к повиновению новому хозяину, обладавшему административной властью. В то же время оно отнюдь не рассматривается как его частная собственность и прав переселить крестьян или согнать их с принадлежавшей им земли получатель дарения не имел. Административный иммунитет сопровождался обычно запретом вступать на данную территорию "царским слугам", деревня освобождалась от постоя военных отрядов. На вверенной ему территории владелец ее сам творил суд и расправу по тем делам, которые прежде принадлежали обычно общине (речь идет о так называемых десяти проступках, включающих словесное оскорбление, мелкие хищения, прелюбодеяние и некоторые другие). Следствие и наказание по таким серьезным преступлениям, как разбой или государственная измена, даритель сохранял за собой.

Брахманам и религиозным учреждениям принадлежала значительная часть земельного фонда, и она расширялась за счет активной политики колонизации и дарений пустующих земель. Однако следует принимать во внимание, что имеющиеся эпиграфические источники дают одностороннее представление о процессах социально-экономического развития. Дело в том, что обычные дарственные документы, выполненные на таких непрочных материалах, как ткань, береста или пальмовые листья, не сохранились. В нашем распоряжении находятся лишь отдельные копии на медных пластинках (или надписи на камне), а они составлялись главным образом с той целью, чтобы вечно свидетельствовать о благочестии дарителя, и, следовательно, связаны только с религиозными мотивами.

Несмотря на то, что крупное землевладение светских лиц значительно хуже засвидетельствовано источниками, можно говорить о нем с достаточной уверенностью. В санскритской юридической литературе именно в период поздней древности оживленно обсуждались проблемы земельной собственности и владения. Ссылки при этом на письменные документы о покупке земель или на царские пожалования заставляют предполагать, что имеются в виду скорее крупные владения, нежели мелкие крестьянские наделы.

В Индии и до Гуптов была распространена практика служебных пожалований, пожизненных или временных "кормлений". Факты политической истории, как и наставления, содержащиеся в политической литературе, свидетельствуют о том, что местная знать нередко теряла принадлежавшие ей земли, но сохраняла само право на получение доходов, которое могло быть реализовано на другой территории. Как уже говорилось, грань между местным правителем - землевладельцем и государственным чиновником оказывалась довольно неопределенной, значительная часть господствующего класса как бы сливалась с государственным аппаратом.

К рассматриваемому времени, по всей видимости, деревенский староста стал не столько представителем общинного самоуправления, сколько низшим деятелем администрации. Располагая своей должностью по наследству, он имел возможность и пользоваться небольшим "кормлением", и привлекать деревенское население к работам в свою пользу. Из подобных "господ деревни", очевидно, выходили многие основатели знатных родов раннего средневековья.

Яркими свидетельствами высокого уровня городского ремесла служат огромная бронзовая статуя Будды из Султанганджа, знаменитая железная колонна Чандрагупты II в Дели и другие археологические находки. Достижения металлургов получили признание далеко за пределами Индии - в "Дигестах" речь идет об импорте "нержавеющего индийского железа". Гуптский период был золотым веком индийской нумизматики. Тогда же начали складываться основные типы монументальных сооружений, получившие распространение уже в период средневековья.

Литературные источники помогают представить организацию городского ремесла, основной фигурой которого был самостоятельный мастер, имевший учеников. Ученик, прошедший испытание на выполнение "шедевра", мог открыть собственную мастерскую или работать за плату в качестве подмастерья. На подсобных работах, возможно, использовался и рабский труд. Представители отдельных профессий составляли артели, работавшие по найму. Основные специальности в городском ремесле были, видимо, монополизированы влиятельными корпорациями (шрени, нигама). Сохранились надписи гуптского времени, составленные, например, в память о строительстве храма на средства богатой гильдии шелкоткачей, переселившейся из Гуджарата в Дашапуру. Городское ремесло преимущественно ориентировалось на заказ. Существование крупных царских мастерских предполагают лишь на основании косвенных данных (например, исходя из сложности работы по изготовлению упоминавшейся железной колонны).

Существование крупной державы обеспечивало возможность развития торговли, как внутренней, так и внешней. Наметилась некоторая специализация отдельных районов Индии - славился сахар, привозимый из Гандхары, рис из Каушамби и т.д. Торговые караваны шли через Кабул и Балх к берегам Амударьи, через Кандагар - в Иран. По морю поддерживались активные связи с Византией. Китайский паломник Фа Сянь, посетивший Индию при Чандрагупте II, рассказывает о том, что двухмачтовые корабли, вмещавшие 150-200 человек, регулярно плавали из Тамралипти на Ланку. Активно развивались отношения с Юго-Восточной Азией, с островами Ява, Суматра, Бали. Известно о многочисленных индийских миссиях в Китай (не меньше десяти датируются V в.). В связи с распространением буддизма в Китае паломники приезжали в Индию за священными книгами.

Находки почти двух десятков кладов золотых монет в различных районах Индии говорят о размахе и регулярности денежного обращения. В надписях гуптского времени сообщается о том, что ремесленные и торговые гильдии принимали денежные вклады и осуществляли банковские операции. Не следует, впрочем, и преувеличивать степень развитости товарно-денежных отношений в основных отраслях экономики. Бросается в глаза немногочисленность находок медных монет, необходимых для розничной торговли. В записках Фа Сяня говорится о том, что даже в столице империи Чандрагупты II в качестве менового средства использовались раковины каури.

Процветающие гуптские города были и важными культурными центрами. Городские власти и руководители купеческих гильдий устраивали празднества, театральные представления, приглашали бродячие труппы актеров. Пьеса Шудраки "Глиняная повозка" служит образцом чисто городского жанра "купеческой драмы". Городская новелла этого времени широко вошла в средневековые сборники так называемой обрамленной повести. Как свидетельствует "Камасутра" Ватсьяяны, город считался воплощением изысканной культуры в противоположность простой и грубой деревне.

Наряду с городом центром культуры являлся и царский двор, где создавалась искусная поэзия кавья. Можно указать на гуптские панегирики, написанные в высоком стиле и изобилующие сложными образами, поэтическими намеками, аллитерациями и нарочитой многоплановостью. Для придворного театра предназначались драмы Калидасы, написанные на героические и легендарные сюжеты. Традиция связывает знаменитого поэта с Чандрагуптой II Викрамадитьей, и, возможно, в данном случае она достоверна. В поэме "Родословие Рагху" находят прямые намеки на военные успехи его царственного патрона. Примерно к тому же времени относится творчество ученого врача Сушруты и лексикографа Амарасинхи, на рубеже V-VI вв. жил астроном и математик Арьябхата, а несколькими десятилетиями позже - Варахамихира. Литературные и научные сочинения этой эпохи, несмотря на верность традициям, имеют отчетливо выраженный авторский характер.

Первая половина I тысячеления - время сложения классического индуизма. Священными книгами его стали великие эпические поэмы и пураны. "Махабхарата" была записана, по-видимому, незадолго до Гуптов. Она служила неисчерпаемой сокровищницей сюжетов для Калидасы и других поэтов и драматургов. "Рамаяна" рассматривается как прямая литературная предшественница поэзии кавья. Эпос явился своего рода кодексом морали и философии, обширным сборником наставлений и живых примеров. В этом качестве "Махабхарата" весьма близка поздним книгам о дхарме - религиозном долге и добродетельном поведении. Наиболее известные из них также оформились в начале нашей эры, но к гуптской эпохе приобрели большую популярность. В послегуптское время практически не появлялось новых сочинений этого жанра - древнее священное предание (смрити) окончательно канонизируется, и начинается активное его комментирование.

К середине I тысячелетия оформляются основные книги пуран - обширных сводов мифов и преданий индуизма. В отличие от текстов ведийской религии эпос и пураны не являлись сочинениями, чтение и слушание которых ограничено кругом жрецов и "дваждырожденных", - они доступны и близки основной массе населения (шудрам в индийской терминологии). Гуптские надписи говорят о широком распространении почитания таких индуистских богов, как Вишну и Шива, Ганапати (Ганеша) и Сканда, Кумара, Картикея, женские божества Дурга и Лакшми. Представление об аватарах - воплощениях богов - способствовало отождествлению культов различного происхождения и ассимиляции религиозных верований многочисленных народов Индии. В то же время для классического (пуранического) индуизма характерно изменение отношения к божеству - популярной становится идея бесконечной преданности ему, личного служения. После Гуптов активно развиваются храмовое строительство и религиозное паломничество.

Записки Фа Сяня говорят о том, что на рубеже IV-V вв. буддизм отнюдь не потерял еще своих позиций в Северной Индии. Его процветающими центрами были Гандхара и Матхура, Магадха вплоть до Тамралипти. Примерно этим временем датируется творчество крупнейшего буддийского философа Васубандху. Как уже говорилось, буддизм широко распространялся за пределами Индии - на северо-запад, а затем в Китай, на юго-восток - на острова Индонезии. В Западной Индии устойчиво держалось влияние джайнизма, на рубеже V-VI вв. в Валабхи собрался важнейший собор, оформивший канон школы шветамбаров.

Гуптские цари покровительствовали всем религиям, но наибольшую роль играл индуизм. Сами Гупты обычно называли себя почитателями Вишну (парамабхагавата), но на монетах, особенно поздних, помещается и шиваитская символика. Анализ эпиграфики этого времени показывает, что вишнуитские и шиваитские имена встречаются в пять раз чаще, чем буддийские и джайнские. Основная часть дарений также предназначалась брахманам и индуистским храмам. Именно индуизму в его сложившейся к концу древности форме суждено было стать основной религией страны. В религии этого времени был достигнут некий синтез верований и традиций многочисленных народов Индии. Уже на основе достигнутого единства могли развиваться региональные культуры средневековья.

[ << ] [ Начала Этногенеза ] [ Оглавление ] [ >> ]