Глава IV

МОНГОЛЫ И МОНГОЛЬСКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ

ДЕЛИЙСКИЙ СУЛТАНАТ В XIII в.

Эпизодические набеги монгольских орд на Северную Индию не привели к завоеванию страны. Однако установление власти кочевых ханов в Средней Азии, а позднее и в ряде сопредельных стран и постоянная угроза нашествий на Индию сыграли немалую роль в деле консолидации образовавшегося здесь в начале XIII в., еще до появления монголов, государства - Делийского султаната, правящая верхушка в котором была представлена главным образом тюркской военно-феодальной знатью, завоевателями и мигрантами из Средней Азии, Ирана, Афганистана.

Еще в начале XI в. Северная Индия стала объектом разорительных, грабительских набегов эмира Газни - Махмуда Газневи (998-1030). Многие города Синда и Пенджаба, Кашмира, Раджастхана, Гуджарата были захвачены и разграблены им. Но власть Махмуда была реальной лишь в областях городов Мултан и Лахор, которые управлялись назначаемыми им наместниками. В период начавшихся после смерти Махмуда усобиц между его преемниками и усиления угрозы со стороны тюрок-сельджуков столица Газневидского государства была перенесена из Газни в Лахор, который стал известен как "центр индийского ислама". В 70-х годах XII в., воспользовавшись борьбой Газневидов с сельджуками, значительно усилились правители небольшого княжества Гур, расположенного между Газни и Гератом и завоеванного некогда Махмудом Газневи. В 1173 г. войска правителя Гура Гийяс уд-дин Мухаммада Гури заняли Газни, а в 1186 г. они овладели Лахором. Правлению Газневидов был положен конец.

В 1175 г. брат правителя Гура, Муиз уд-дин Мухаммад, известный в истории Индии как Мухаммад Гури, захватил Мултан и учинил расправу над местными исмаилитами. Вскоре он овладел известным в те времена городом Уч в Синде; правитель Нижнего Синда признал себя вассалом Гуридов. Главным противником их после падения Газневидов был могущественный правитель Аджмера и Дели, князь Чахаманов из Сакамбхари Притхвирадж III (1179-1192), герой преданий об упорном сопротивлении индийцев завоевателям-мусульманам (Раи Питхора - в персоязычных хрониках). Выиграв сражение у Тараина, Мухаммад Гури овладел сначала городами Ханси, Самана, Кухрам, затем двинулся к Аджмеру. Он захватил и разграбил столичный город Аджмер, построил здесь мечети и медресе, "провозгласил и установил заповеди ислама и обычаи шариата", но сохранил власть за сыном Притхвираджа III.

Захваченные в Индии земли Мухаммад Гури передал своему тюркскому рабу-гуляму и военачальнику Кутб уд-дину Айбеку, который продолжил завоевательную политику патрона. В 1192 г. он овладел Дели, где правили Томары, вассалы Чахаманов. Город стал резиденцией Кутб уд-дина. Последующие походы Мухаммада Гури и Кутб уд-дина значительно расширили владения Гуридов в Северной Индии, включавшие к началу XIII в. Лахор, Мултан, Уч, Систан (Сахвана), Саману, двуречье Ганга и Джамны, земли между Гангом и Гогрой, Каланджар, наконец, Аджмер. Одновременно тюркский военачальник Мухаммад Бахтияр Хилджи осуществил завоевание Бихара и Бенгалии.

В 1206 г. Мухаммад Гури был убит на берегу р. Инд то ли племенем гакхаров, восстание которых он подавил незадолго до этого вместе с Кутб уд-дином, то ли мстившими ему за расправы исмаилитами. 24 июня 1206 г. Кутб уд-дин Айбек объявил себя султаном значительной части индийских владений Гуридов. "У меня много сыновей - тюркских рабов, - говорил Мухаммад Гури, - они наследуют мои земли и продолжают хутбу (молитва с упоминанием имени правителя) на мое имя". Одним из таких рабов-гулямов Мухаммада Гури был Кутб уд-дин. Являясь специфической (ныне единственной) формой феодальной зависимости, зависимость раба-вассала от феодального патрона свидетельствовала об определенной устойчивости норм патриархального рабства. Однако она не была препятствием к продвижению по службе, к приобретению земельных владений и превращению в феодала.

Став султаном, Кутб уд-дин положил начало примерно столетнему правлению в Дели тюркских рабов и их отпрысков, условно объединяемых в "династию" гулямов.

Деспотическая власть новоявленных правителей Индии устанавливалась и поддерживалась методами жестокого подавления. Им принадлежало право решения всех важных государственных дел. Они произвольно смещали с должностей и предавали казни своих высокопоставленных подданных, конфисковали их имущество. Но сами, будучи ставленниками тех или иных группировок пришлой знати, обретали или теряли престол и власть в зависимости от исхода борьбы этих группировок.

Своей столицей Кутб уд-дин сделал Дели. Еще будучи наместником индийских владений Гуридов, он начал крупные строительные работы по укреплению бывшей здесь раджпутской крепости - Лал Кот ("Красная крепость").

Примерно тогда же была построена грандиозная пятничная мечеть, которая должна была символизировать победу ислама над "язычеством". Позднее она стала известна как Кувват ул-ислам ("Мощь ислама"). Это самое раннее архитектурное сооружение в стиле индо-мусульманского строительного искусства. Просторный прямоугольный двор - неотъемлемая часть мусульманской мечети - был окружен аркадами, украшенными резными колоннами и прочими архитектурными деталями, взятыми от двадцати семи разрушенных индуистских и джайнских храмов. В непосредственном соседстве с мечетью был заложен знаменитый Кутб-минар, никогда, впрочем, не служивший минаретом и являвшийся, по существу, победной колонной.

Политическая обстановка благоприятствовала стабилизации власти правителя Дели. Враждовавшие между собой и оспаривавшие друг у друга землю и славу, раджпутские князья Северной Индии были слишком разобщены, чтобы воспрепятствовать этому. В самом же государстве Гуридов в Средней Азии и Афганистане в начале XIII в. обострилась борьба между феодальными группировками, решающей силой в которой была тюркская военная знать, опиравшаяся на ополчения воинственных соплеменников. В эту борьбу вступил и Кутб уд-дин. Он совершил поход на Газни и взял этот город, но удержать не сумел. Ему пришлось отступить, когда восставшие горожане, недовольные бесчинствами, которые творили его солдаты, пригласили в Газни соперника Кутб уд-дина, бывшего, как и он, военачальника Мухаммада Гури Тадж уд-дина Йалдуза. Кутб уд-дин ушел в Индию и более не пытался оспаривать влияние и власть у рабов своего патрона как за пределами Индии, так и в самой этой стране.

Главной опорой Кутб уд-дина было его войско. По словам историка XIII в. Фахр-и Мудаббира, оно состояло из "тюрок, гуров, хорасанцев, хильджей". Последних историческая традиция относит к афганским племенам и противопоставляет тюркам, но эта традиция вряд ли справедлива. По данным того же историка, в войсках основателя Султаната были также отряды, забранные из индийцев. Однако наиболее влиятельная и привилегированная верхушка, "малики и слуги султанского двора, были все тюрками чистой крови и таджиками знатного происхождения". Их покорности султан добивался щедрыми дарами, за что получил прозвище Лакх-бахш, что значит "дарящий лакхи" (лакх - сто тысяч).

Официальной религией Султаната стал ислам. Он начал проникать в Индию, видимо, во второй половине VII в. Его первыми носителями были поселявшиеся в Индии торговцы-мусульмане из различных стран Ближнего и Среднего Востока. Согласно традиции, общины натиа (или наваиты) в Конкане и мопла (или мапилла) на Малабаре были арабскими и персидскими поселенцами, обосновавшимися здесь и смешавшимися с индийцами.

Завоевание Синда сначала войсками Мухаммада ибн-Касима, военачальника Омейядов (VIII в.), а позднее исмаилитами не могло не способствовать заметному распространению ислама в Индии. Этому благоприятствовали и завоевания Махмуда Газневи, и включение в состав его государства Пенджаба. С XI в. начинается весьма активная деятельность проповедников ислама и исламских сект. К XII в. в центральной части Северной Индии в мусульманские общины уже входили как мигранты, так и принявшие ислам индийцы. Дарственные надписи на медных табличках раджей Гахадавалов в Канаудже и Варанаси в числе налогов упоминают туруска данда, т.е., возможно, сборы с мусульман, проживавших на территории индусских раджей.

Число мусульман в Северной Индии значительно выросло в XII - начале XIII в., в период завоеваний Мухаммада Гури и в особенности после создания здесь Делийского султаната.

Согласно религиозным предписаниям, обязанностью мусульманских правителей считалось преобразование "обители войны" (дар ул-харб), т.е. немусульманского мира, в "обитель мира" (дар ул-ислам), или мусульманский мир. Только христианам и иудеям, "людям [священного] Писания" (охл ул-китаб), разрешалось сохранять свою веру на условии признания себя подданными, выплачивающими харадж и джизью (подушный налог) мусульманским правителям. Что же касается "язычников", идолопоклонников и многобожников (в частности, индусов), то они в соответствии с установлениями ислама подлежали истреблению, если не отрекались от веры отцов.

Захватив в Синде г. Дебал, Мухаммад ибн-Касим предложил всем брахманам принять ислам. Узнав об их отказе, он приказал предать смерти всех мужчин старше 17 лет, а женщин и детей обратить в рабство. Храм индуистов в Дебале был разграблен, и "воителям за веру" досталась большая добыча.

"Тысячу храмов" разрушил Кутб уд-дин Айбек; на их месте были сооружены мечети.

Однако религиозный экстремизм отступал перед политическим расчетом мусульманских правителей Индии, вынужденных считаться с малочисленностью в стране "правоверных" и нуждающихся в расширении социальной базы. Не случайно из четырех правоверных суннитских мазхабов, сложившихся на Арабском Востоке в VIII-IX вв., наибольшее число приверженцев в Индии завоевал ханифитский мазхаб, отличавшийся относительной терпимостью.

Насильственные методы обращения в ислам применялись, но, как правило, лишь к местным феодалам. Принятие ими религии завоевателей служило символом признания своего зависимого статуса. Вместе с тем оно открывало местным феодалам путь к Почетным чинам и прибыльным должностям в войске и административном аппарате. Неудивительно, что часто племена и мелкие народности сохраняли религию предков, в то время как их вожди и правители оказывались обращенными в мусульманство.

Однако ислам проникал и распространялся также и в неэлитарных слоях общества. С принятием ислама, объявлявшего всех своих последователей равноправными членами общины верующих, представители низших индийских каст связывали наивные мечты об избавлении от сословно-кастового угнетения и приниженности. Именно среди них ислам находил своих добровольных и страстных последователей. В широких массах населения ислам распространялся не только в ортодоксальной форме, йо и в форме религиозного сектантства и мусульманского мистицизма - суфизма.

Исмаилиты (или карматы), представлявшие крайнюю шиитскую секту, объявились в Синде в конце первой половины IX в. Это были, видимо, переселенцы из Ирака и Египта, покинувшие родные края в связи с преследованиями, которым они подвергались со стороны властей. Часть исмаилитов из ал-Аша (Бахрейн) обосновалась в Мултане. Карматы были достаточно многочисленны, чтобы осуществлять господство над Синдом. В свое время Махмуд Газневи изгнал карматского правителя и передал управление Мултаном обращенному в мусульманство индусу Сукхпалу, "сыну одного из раджей Индостана". Однако карматы, видимо, вернулись здесь к власти. Во всяком случае, в 1175 г. именно они сопротивлялись Мухаммаду Гури в Мултане. Многие карматы при этом были убиты. В начале XIII в. общины их существовали во многих городах Северной Индии, включая Дели.

Большое распространение в Индии получил суфизм. Проповедь суфиями добровольной бедности, отказа от активной деятельности, воспринимавшаяся в народе как осуждение имущественного неравенства и существующего социального правопорядка, и осуждение ими богатства привлекали к суфизму многочисленных последователей.

В числе первых проповедников суфизма в Индии был Дата Гандж Бахш, пришедший в Лахор с армией эмира Газни Масуда (1030-1041). Усиленное проникновение суфизма начинается в ХII-ХIII вв. В это время развернули в стране свою деятельность несколько суфийских орденов. Некоторые из них, в частности орден сухравардие, были связаны преимущественно с аристократической средой. Главе ордена Беха уд-дину Захариа Мултани приписываются слова о том, что ему "нет дела до простого народа", а его ханека в Мултане могли посещать лишь избранные.

Орден чиштие, напротив, пользовался поддержкой преимущественно в демократической среде. Первым проповедником суфизма из этого ордена был Ходжа Муин уд-дин Систани; он прибыл в Индию с войском тюркских завоевателей в 1192 г. и обосновался в Дели, но затем переселился в Аджмер, где и умер в 1236 г.

В Делийском султанате официальным языком становится фарси (персидский язык), как это было во многих государствах Средней Азии, Афганистана и Ирана, откуда шла в Индию в ХII-ХIII вв. основная масса мигрантов и завоевателей. Фарси был не только языком делопроизводства, ной языком историографии и придворной поэзии. Одним из наиболее ранних образцов персоязычной историографии Индии можно считать "Тарих-и фахр уд-дин Мубарак-шах", написанную в 1206 г. Ее автор - Фахр уд-дин Мубарак-шах (известный как фахр-и Мудаббир), как установил индийский ученый Ага Абдус-Саттар Хан, был сыном главы имамов городов Лахора и Газни, двух столиц Газневидов. После взятия в плен в 1187 г. Мухаммадом Гури последнего Газневида, Малика Хосроу, историк был представлен завоевателю. В дни правления Кутб уд-дина Айбека Фахр уд-дин Мубарак-шах жил попеременно в Дели и Лахоре. Времени правления этого султана посвящена большая часть сочинения.

Из труда Фахр уд-дина мы узнаем, что султан Кутб уд-дин Айбек счел противоречащим закону обложение мусульман - маликов Пенджаба - хараджем; упразднив харадж, который собирали с (шлаков (мн.ч. от милк) "вопреки предписанному богом шариату в размере пятой части урожая", султан, "как повелевает шариат, назначил где ушр, где пол-ушра", т.е. одну десятую или половину того.

Позднее, по мере распространения ислама и роста числа его последователей, разница в обложении поземельным налогом мусульман и немусульман исчезла и универсальным поземельным налогом становится харадж.

В 1210 г. Кутб уд-дин умер, упав с коня во время игры в конное поло (чоуган). Тюркская знать посадила на престол его раба-гуляма, правителя области Бадаун Шамс уд-дина Илтутмыша (1210-1236). История правления его и нескольких его преемников известна нам по сочинению типа всеобщей истории - "Табакат-и Насири". Знаменитый автор его, Минхадж ибн Си-радж уд-дин Джузджани, уроженец иранской области Гурган, подобно многим другим представителям феодальной знати и интеллигенции Ирана и Средней Азии, бежал в 20-х годах XIII в. в Индию со своими домочадцами в страхе перед террором монгольских завоевателей. Он пользовался попеременно покровительством многих правителей и представителей феодальной знати. Его сочинение, в части, относящейся к Делийскому султанату, едва ли не единственный источник по истории этого государства с начала и до 80-х годов XIII в. Сообщенные им сведения относятся в основном к политической истории и лишь немногие проливают свет на некоторые явления экономической и социальной жизни.

Как засвидетельствовал Джузджани, многолетние войны Шамс уд-дина привели к расширению пределов Султаната. В состав его вошли города и области Лахор, Уч, Мултан, находившиеся при Кутб уд-дине во владении бывшего военачальника Мухаммада Гури Насир уд-дина Кубачи. Илтутмыш оспаривал у тюрок-хильджей власть в Бихаре и Бенгалии. В 1225 г. войска его вторглись в Лакхнаути, столицу хильджийского правителя Бенгалии, вынужденного согласиться на уплату дани. В Лакхнаути была прочтена хутба и отчеканена монета с именем делийского султана.

В 1232 г. Шамс уд-дин Илтутмыш захватил Гвалиур,а спустя два года Бхилсу и Уджжаин. В последнем он разорил храм Махакалы и доставил каменного идола в Дели; идол и многие другие статуи богов и местных правителей были зарыты у ворот пятничной мечети, дабы, по словам историка Джузджани, все правоверные, направляясь на молитву, могли попирать их ногами. Ряд походов был предпринят в последующие годы против раджпутских правителей Рантхамбхора, Мевара, Джалора, несколько раджпутских крепостей оказались покоренными.

Военные предприятия Шамс уд-дина привели к некоторой консолидации феодальной знати и к относительному усилению султанской власти. Этому способствовала и политическая обстановка, связанная с угрозой монголов, появившихся в Индии впервые в 1221 г. Преследуя бежавшего из Хорезма принца Джелал уд-дина, они разграбили Западный Пенджаб, Синд и Северный Гуджарат. Находясь недалеко от Лахора, Джелал уд-дин обратился к Шамс уд-дину, прося помочь ему вернуть утраченные владения. Султан отклонил эту просьбу. Послав беглому принцу подарки, он передал через своих гонцов, что "климат этих мест не подходит высокорожденному принцу", каковым является Джелал уд-дин. Вскоре Илтутмыш выступил с большой армией против наследника хорезмшаха, который был вынужден отступить к Синду и Сахване.

Как писал историк Барани, страх, порожденный кровопролитиями Чингис-хана, заставил многих эмиров и маликов, знатных вазиров сплотиться вокруг трона Илтутмыша. Непосредственную опору его представляли тюрки из племен ильбари, кипчаков, а также каракитаи. Число его приближенных быстро росло благодаря усилившейся миграции из Средней Азии, Ирана, Афганистана в результате монгольского нашествия.

Слава Дели вышла далеко за пределы Индии. В 1229 г. султан Дели получил инвеституру - признание в качестве такового от багдадского халифа. На монетах Илтутмыша появилось имя халифа. Оно красовалось на монетах делийских султанов и после того, как в 1258 г. Багдад был взят монголами, а халиф - низложен. Так продолжалось вплоть до первой половины XVI в. Халиф "правоверных" (обычно без упоминания имени) фигурировал и в хутбе, которая читалась в мечетях Дели.

Заметно увеличилось население города. Возможно, уже тогда стали заселяться земли близ Лал Кота, где оставалась резиденция правителя, отстраиваемая и украшаемая им. При Шамс уд-дине было завершено строительство Кутб-минара - этого грандиозного сооружения, высота которого превышает 70 м, а диаметр у основания равен 14,3 м. В строительных работах были заняты и местные каменщики, и мастера из Гура и Ирана. Кутб-минар, получивший название по имени духовного наставника Кутб уд-дина Айбека, суфийского шейха Кутб уд-дина Бахтияра Каки, - самая высокая в мире колонна, воздвигнутая людьми эпохи древности и средневековья. Пять убывающих кверху ярусов Кутб-минара, в форме усеченных конусов, не повторяют друг друга по своему декору. Ажурные каменные балконы со свисающими сталактитами, поддерживаемые кронштейнами, опоясывают места соприкосновения ярусов. При Шамс уд-дине была расширена едва ли не вдвое территория мечети Кувват ул-ислам. Колоннада и зал для молений были вынесены за пределы первоначальной ограды, благодаря чему Кутб-минар оказался включенным в комплекс мечети.

К западу от него был сооружен большой искусственный водоем с павильоном из красного камня вокруг. Водоем получил название Хауз-и Шамс ("Водоем Шамса") по имени его строителя.

К северо-западу от мечети Кувват ул-ислам в 1235 г., еще при жизни Илтутмыша, была построена его усыпальница, прекрасный образец мусульманской архитектуры. Внутренние стены сооружения, облицованные красным тесаным песчаником, украшены декоративной резьбой, воспроизводящей тексты из Корана и геометрические орнаменты в традициях искусства стран мусульманского Востока.

После смерти Илтутмыша начались раздоры между его приближенными и военачальниками-гулямами, известными как малики шамси. По свидетельству историка, все они, имея войско, чины, земли, подчинили себе страну, разделили между собой богатства и власть. Новоявленные ханы называли себя чихальгани (перс., букв. "сорок", "четыре десятка"). Из-за их постоянного соперничества в государстве воцарилась анархия: в течение десяти лет, последовавших за смертью Шамс уд-дина, делийский престол занимали четыре его преемника. Трое из них, в том числе его дочь Разийя (1236-1240), стали жертвами заговоров. В годы ее правления карматство выступает как заметное религиозно-политическое течение. Гонения на карматов в XIII в. и их враждебность к делийским султанам превратили карматство в знамя городских выступлений. Как передает историк Джузджани, крупное выступление карматов, поддержанное "простым людом" и "чернью" Дели, произошло в 1236 г. Подстрекаемые неким "мудрецом" по имени Нур-и Турк, карматы собрались в столицу из разных частей Индостана - двуречья Ганга и Джамны, Гурджарата, Синда, - замышляя недоброе против "мусульман". Нур-и Турк поносил суннитских улемов, называя их насиби ("враги Алия") и "подстрекая простой люд к вражде против порядков улемов толка Абу Ханифы и Шафи". По призыву карматского проповедника "вокруг него собралась чернь". Около тысячи вооруженных "еретиков и карматов" ворвались в Пятничную мечеть Дели и напали на находившихся здесь людей, многие из которых погибли от мечей или были растоптаны. Находившиеся в городе военачальники Разийи во главе своих отрядов, на конях, вооруженные мечами, в латах и стальных шлемах обрушились на "еретиков и карматов", поддержанных простым людом, и учинили страшную расправу. В городе был восстановлен порядок.

Положение в государстве осложнялось набегами монголов. В 1241 г. монгольские отряды во главе с Бахадуром Таиром, одним из военачальников Хулагу-хана, захватили Лахор. Городские стены были сровнены с землей, многие жители убиты. В 1246 г. монгольский военачальник Мангутах занял Мултан и осадил Уч. Правитель Дели восстановил свою власть в Пенджабе и Синде, но положение дел оставалось тревожным. В те же годы сбросили бремя вассальной зависимости некоторые местные князья.

В 1246 г. на султанский трон в Дели одной из могущественных группировок тюркской знати был возведен Насир уд-дин Махмуд, младший сын Илтутмыша. Секрет его долгого правления, продолжавшегося до 1265 г., заключался в том, что султан довольствовался номинальной властью, реальная же принадлежала его регенту, одному из гулямов и самых влиятельных эмиров шамси, Гийас уд-дину Балбану, имевшему титул Улуг-хан.

Время правления Насир уд-дина было очень тревожным. Монголы неоднократно опустошали Пенджаб, в 50-х годах Лахор вновь оказался под их властью. Тогда же султанский наместник Уча и Мултана Кашлу-хан вышел из повиновения и признал себя вассалом монгольского правителя Ирана Хулагу-хана. Бенгалия и Бихар были фактически независимы от Дели. И даже в близких от столицы областях султанские наместники проявляли своеволие и строптивость. Многие из князей-индусов в Доабе, Гвалиуре и других местах пытались восстановить утраченные влияние и самостоятельность. "Страх перед властью, который есть основа всякого хорошего управления и источник славы и величия государства, покинул сердца людей, и страна оказалась в ужасном состоянии", - писал об этом времени историк первой половины XIV в. Зия уд-дин Барани. Улуг-хан совершил много походов против непокорных феодалов, что послужило росту его влияния и авторитета, закрепленного браком с дочерью Насир уд-дина Махмуда. Смерть султана в 1265 г. принесла корону его влиятельному временщику.

Период регентства и правления Гийас уд-дина Балбана (1265-1287) прошел в борьбе за укрепление султанской власти и подчинение могущественных тюркских феодалов, в частности непокорных правителей Северо-Западной Индии и Ауда, в борьбе против независимых племен двуречья Ганга и Джамны, Мевата и Верхнего Пенджаба.

Немало хлопот было с Бенгалией, мусульманские правители которой, номинально признавая свою зависимость от Дели, чеканили свое имя на монетах, на собственный страх и риск совершали грабительские набеги в Ауд, Тирхут (в Бихаре), Камарупу и лишь время от времени отправляли султану дань. По словам Барани, все правители Лакхнаути, пользуясь отдаленностью от столицы, восставали; проявлял непокорность и народ этой области. Поэтому Лакхнаути называли Булгакпур ("Мятежный город"). Гийас уд-дину удалось сместить мятежного наместника Бенгалии Туграл-хана и назначить на его место своего сына Бугра-хана, ставшего тоже независимым правителем, по-видимому, еще при жизни отца.

Свою внутреннюю и внешнюю политику Гийас уд-дин Балбан в значительной мере подчинил борьбе с монголами. Постоянная угроза их набегов не позволяла султану вести войны за приобретение новых земель и богатств, в чем нередко попрекали его малики шамси. На это Гийас уд-дин отвечал им неизменно, что монголы, которые находятся в Мавераннахре, Термезе, Газни, Иране, мечтают о богатствах Индии и "не бывает года", чтобы они не совершили набега сюда, и ждут только его ухода из столицы, чтобы захватить Дели.

Гийас уд-дин уделял много внимания укреплению северо-западной границы Султаната. В течение ряда лет важные области городов Мултан и Дибалпур находились под управлением опытного воина, двоюродного брата Балбана Шер-хана Сункара, а затем, после смерти последнего, - старшего сына султана, Мухаммад-хана. Им не раз удавалось отразить набеги на Пенджаб многочисленных монгольских войск. Трагедия разыгралась в 1286 г. - монголы захватили Мултан. Во время этого набега был из засады убит Мухаммад-хан. Несмотря на все усилия султана укрепить свою власть на северо-западе Султаната, граница его не простиралась на запад далее р. Биас.

Вступив на престол, Гийас уд-дин Балбан видел свою задачу в обуздании тюркской военной знати, и в первую очередь маликов шамси из числа "сорока". Установление при дворе чопорного и довольно пышного на иранский манер церемониала должно было поднять престиж султана, покончить с непомерными притязаниями тюркских маликов и создать новую традицию во взаимоотношениях султана и его могущественных военачальников. Пышность двора подчеркивалась присутствием здесь поэтов, артистов, ученых, богословов, с которыми султан любил беседовать и которым покровительствовал и оказывал всяческие знаки внимания.

Претендуя на происхождение от мифического тюркского героя Афрасиаба, Балбан был близок к тому, чтобы требовать от своих подданных обожествления его персоны и беспрекословного повиновения, диктуемого благоговейным страхом. Он тщательно оберегал феодальную корпоративность, препятствуя проникновению ко двору представителей торговых слоев. Рассказывают, что один богатый человек, бывший в течение многих лет раасом (начальником) базара, имел желание поднести в дар султану много товаров и денег, если тот согласится сказать ему хотя бы несколько слов, сидя на троне. Узнав об этом, Балбан отказался от даров, заявив, что разговор с "раисом и эмиром базара" унизит достоинство султана.

Практикуемая при нем служба осведомления должна была доставлять информацию о помыслах знати и выявлять факты чинимых ею своеволия, неповиновения и произвола. Многие малики и ханы подвергались по приказу султана суровому наказанию за эти проступки - побоям, лишению чинов, казням. Бдительный контроль был установлен над самими осведомителями. Известны случаи казни доносчиков, скрывших от султана преступления знати.

Дели в годы регентства и правления Гийас уд-дина значительно разросся. Еще в 50-х годах, до вступления на трон Балбана, к северо-востоку от Лал Кота, города Томаров, Чауханов и первых султанов, появилась его резиденция. Джузджани, труд которого обрывается 1260 годом, упоминает ее как Килукхари или Гийаспур; противопоставляя эту резиденцию "Старому" Дели - Лал Коту, историк называет ее "Новым городом". В пригородах его поселились со своей челядью и домочадцами многие знатные лица, чиновники и военные, бежавшие от монголов из Мавераннахра, Хорасана, Ирана, Азербайджана и т.д. В результате появилось сразу 15 новых городских кварталов (махалла), которые назывались по имени их основателей. В самом конце XIII в. в Гийаспуре поселились монголы, военачальники разбитых до этого султанским войском отрядов, и Гийаспур стали называть также и Моголпуром. Дворец султана в Гийаспуре должен был затмить славу Лал Кота. Он был высок, писал знаменитый поэт Амир Хосроу Дехлеви, словно небо, и был подобен земному раю. Кирпичи, из которых был построен дворец, казались прозрачными под блестевшей под лучами солнца побелкой; верхняя часть дворца была отделана мрамором.

Своим наследником Балбан назвал внука Кей-Хосроу, сына старшего принца Мухаммада. Однако его приближенные распорядились по-своему и после смерти Балбана в 1287 г. короновали султаном Кейкубада (1287-1290), сына принца Бугра-хана, объявившего себя в Бенгалии независимым правителем под именем Насир уд-дин Мухаммад Бугра-шах. Как и при предшественниках Кейкубада, главную опасность для власти тюркских феодалов в Северной Индии представляли монголы, вновь опустошившие под командованием Тимур-хана Пенджаб. Султанскому военачальнику малику Мухаммаду Бакбаку удалось разбить их войско. Пленные монголы были приведены в Дели, где их подвергли жестокой казни. Не прошло и года после вступления на, престол молодого султана, как против него двинул свои отряды его отец Бугра-шах (1288 г.). Войско его дошло до Айодхьи. Но военного столкновения не произошло. Бугра-шах, получив фактическое признание своей независимости в качестве властелина Бенгалии, покинул владения сына. В целях укрепления своей власти Кейкубад отстранил одного из своих могущественных приближенных, Низам уд-дина, по существу вершителя всех государственных дел. Низам уд-дин был отравлен по приказу султана. Вскоре умер и сам Кейкубад. Знать посадила на трон его малолетнего сына (март 1290 г.), убитого вскоре по приказу захватившего власть в Делийском султанате мукта Барана (в двуречье Ганга и Джамны), престарелого Джалал уд-дина (1290-1296) из тюркского племени хильджи. Это событие положило конец правлению в Делийском султанате "династии" тюркских рабов-гулямов.

Установление в Северной Индии в XIII в. власти пришлой мусульманской военно-феодальной знати имело результатом определенные изменения в структуре господствующего феодального класса. Верхний эшелон его, представленный военной знатью, завоевателями и мигрантами, противостоял местному населению и этнически, и в религиозном отношении. Эта знать не столько вытеснила местную элиту, сколько подчинила ее своему влиянию. В процессе завоеваний часть местных феодалов-индусов, оказавших сопротивление Газневидам, Гуридам и первым султанам Дели, была истреблена или потеряла свои владения. Часть земель местных индийских правителей перешла к завоевателям. Однако подавляющая часть земель оставалась за прежними владельцами при условии выплаты дани и несения службы. Еще Мухаммад Гури, согласно источникам, утвердил права на землю за старшиной-чаудхри г. Барана, который со своей свитой и последователями обратился в мусульманство и оказал Гуриду содействие в его военных предприятиях. Видимо, уже в ранний период истории Султаната часть феодалов-индусов оказалась включенной в систему феодальной службы под эгидой султанов. Принятие некоторыми индусскими феодалами ислама было символом признания своей вассальной зависимости от новоявленных правителей. И все же местные феодалы и феодализирующиеся элементы проявляли естественное упорство в стремлении отстоять свою независимость. Автор "Табакат-и Насири" упоминает о частых походах султанов против "мятежников" (мевасов) с целью ограбления их владений и изъятия дани.

Большая часть захваченных мусульманскими военачальниками территорий в Северной Индии поступила в фонд земель халиса, которыми распоряжался, согласно шариату, верховный правитель - султан. Львиная доля этих земель оказалась во владении ханов, маликов, эмиров, получавших от султана икта - обусловленное службой пожалование. Владельцы икта были известны как мукта (араб. форма) или иктадары (перс. форма), что буквально означает "имеющий икта".

В соответствии с официальной доктриной, а часто и на практике мукта получал пожалованную территорию на время, нередко на весьма короткий срок. Хотя в икта жаловалась сама земля - населенные деревни, доли деревень, небольшие города, равно как и целые округа и даже области, - владелец его не имел права распоряжения ею. Его прерогативы ограничивались правом присвоения в свою пользу части налагаемого государством поземельного налога - хараджа. Поступая в пользу пожалованного лица, эта часть налога имела тенденцию превратиться в частную феодальную ренту. В источниках начала XIV в. упоминается "доля мукта" (хиссе-йе мукта), которая противопоставлялась "доле казны" (хассе-йе диван), или "доходу казны" (махсул-и диван). "Доля казны" называлась иногда фавазил ("излишки"), т.е. как бы оставшееся после отчисления доли владельца икта.

Формально икта не был наследственным владением. Держатели его, как узнаем из источников, часто смещались, получали новые пожалования. Однако между официальной доктриной и практикой держания существовал определенный разрыв, так как мукта пытались превратить свои держания в наследственные и не обусловленные службой земельные владения, известные как милк (арабо-перс., букв. "собственность, владение") и ином (арабо-перс., букв. "дар"). С этой тенденцией пытался бороться Гийас уд-дин Балбан. По рассказу Зия уд-дина Барани (ум. в 1356 г.), султан однажды обнаружил, что деревни в двуречье Ганга и Джамны, которые были розданы еще султаном Шамс уд-дином Илтутмышем в икта двум тысячам всадников, унаследованы их сыновьями. Сами иктадары либо уже умерли, либо состарились и в большинстве своем не несли военной службы. Некоторые вместо себя снаряжали для службы рабов-гулямов, и лишь немногие, да и те кое-как, исполняли свои обязанности. "Те иктадары и их дети, - пишет Барани, - воображали себя маликами (собственниками. - К.А.) и владельцами инамов и утверждали: └Султан Шамс уд-дин дал нам эти де ревни в инам"". Познакомившись со списками иктадаров, Гийас уд-дин Балбан распорядился предоставить пенсии (идрар) старым и немощным служилым, определенное довольствие - вдовам и малолетним сиротам, а икта их изъять. Деревни следовало утвердить лишь за теми, кто нес службу, соответствующую пожалованию. Распоряжение султана вызвало недовольство старых иктадаров и их потомков. Многие из них, находившиеся в Дели, явились к градоначальнику-котеалу и просили заступничества; отстаивая свои права, они ссылались на то, что со времени пожалования им икта прошло много времени - более 50 лет. Гийас уд-дин был вынужден отменить свой приказ и возвратить деревни престарелым иктадарам и их детям, которые, таким образом, с успехом оспорили у султана его декларируемое шариатом право собственности на все земли государства.

Источники, которыми располагает современный историк, фактически не дают сведений об экономической жизни и социальном строе Делийского султаната в XIII в. Некоторые данные позволяют говорить о том, что торговля и городская жизнь продолжали развиваться, несмотря на частые войны и мятежи.

Показателем оживленных товарно-денежных отношений была частично коммутированная, согласно мнению английского ученого У.Морланда, форма ренты (по крайней мере в центральных районах Северной Индии, двуречье Ганга и Джамны).

Дели и другие города были немаловажными центрами культуры. Многие представители ее - поэты, философы и историки, ученые, архитекторы и художники - были мигрантами из Средней Азии и Ирана или их ближайшими потомками. Благодаря их деятельности были заложены основы индо-мусульманской культуры, которая продолжала процветать и позднее.

Не исключено, что на протяжении XIII в. расширилась площадь возделываемых земель. Это было вызвано частично политическими мотивами, стремлением султанов подчинить независимые племена, населяющие джунгли даже в непосредственной близости от столицы. Во всяком случае, известно, что Гийас уд-дин Балбан "дал приказ вырубить леса (в двуречье Ганга и Джамны) и превратить их в поля и посевы". Можно полагать, что, несмотря на войны и мятежи, сельская экономика в XIII в. функционировала достаточно успешно, чтобы создаваемый в рамках ее прибавочный продукт удовлетворял потребности численно возросшей в Султанате с мусульманским завоеванием феодальной знати.

Видимо, политические катаклизмы XIII в. не коснулись достаточно замкнутого мира индийской сельской общины, о которой персоязычные историки по истории XIII в. хранят полное молчание, хотя и логично было бы предположить "сверхъобложение", т.е. усиление налогового гнета, связанное с численным ростом эксплуататорской верхушки и потому влекущее за собой рост социальной напряженности в самих общинах.

С большой степенью уверенности можно утверждать, что образование в Северной Индии нового государства не означало создания новых общественных отношений, вопреки мнению М.М.Ковалевского, считавшего, что история феодальных отношений в Индии начинается с приходом к власти мусульманских династий. "Государственный феодализм", утвердившийся здесь в условиях, когда феодальная верхушка была представлена иноэтническими и иноконфессиональными по отношению к местному населению элементами, и характеризуемый значительной ролью государства в распределении прибавочного продукта и слабым развитием частных прав феода лов не уничтожил господствовавшего в стране до XIII в. вотчинного типа феодальных отношений а оказался лишь "надстроенным" над ним. Такая сложная структура феодальных форм существовала как преобладающая в Северной Индии и ряде других частей страны, где верхушку феодального класса составляли завоеватели и мигранты, на протяжении нескольких последующих столетий.

[ << ] [ Начала Этногенеза ] [ Оглавление ] [ >> ]