Россия после надлома

В.А.Мичурин

Опубликовано // Журнал "Дети фельдмаршала" , No 10 за 2000 г. - http://www.grif.ru/shtml/j2000/okt00-2.shtml.

После очевидного всем окончания столетней войны "красных" и "белых" в России (пользуясь терминологией Л.Н.Гумилева - фазы надлома) есть признаки, которые внушают оптимизм. В результате взаимоистребления пассионариев в ходе революций, гражданских войн и репрессий пассионарный уровень русских снизился. И это, как ни странно, пошло им на пользу. На место идеологизированных и непримиримых "красных" и "белых" пришли "новые русские". Под новыми русскими здесь подразумеваются не воры-бизнесмены (постоянные персонажи анекдотов), а та основная часть жителей России, которым в общем-то наплевать на любую идеологию. Именно это изменение стереотипа поведения абсолютного большинства населения России мы считаем ключевым фактором общественной жизни нашей страны, позволяющим говорить о переходе Российской цивилизации в стабильную инерционную фазу ее существования после окончания кровавой фазы надлома.

Заметим, что при рассмотрении данной темы мы исходим не из социально-экономического, а из этнопсихологического подхода: на самом деле деление русских в фазе надлома на "красных" и "белых" вовсе не было связано с их имущественным расслоением. Новые русские - это также вовсе не социальный слой, а психологический тип, который может быть наиболее точно определен термином "прагматик". Новый русский как человек инерционной фазы обращается к "красно-белым" идейным установкам эпохи надлома, только когда видит, что на этом можно заработать денег (или власти, что в современных условиях почти одно и то же). Кому-то из новых русских удалось достичь высокого уровня материального благосостояния (благодаря связям родителей, долгой работе в ВЛКСМ, личной хитрости и везучести, принадлежности к субэтническому клану). Кому-то это не удалось, но психологические установки и система целеполагания остаются теми же. Иными словами: владелец рынка, проезжающий мимо него в своем "БМВ" и торговец китайскими шмотками на этом же рынке, мечтающий стать его владельцем, оба - новые русские.

Новые русские стремятся не к торжеству своих идей, за которые нужно отдавать свою жизнь или жизнь своих соотечественников, а к благоустройству - иногда с риском, но желательно без риска для жизни. Во многом благодаря пассивности новых русских и малочисленности на их фоне сохранившихся убежденных "красных" и "белых" (причудливо перемешанных в составе противоборствующих сторон) во время кризисов 1991 и 1993 годов в стране не начался очередной раунд гражданских войн.

Рост и расширение "прагматической" прослойки населения является симптомом окончания фазы надлома. Аналогичным образом после фазы надлома вели себя западные европейцы, которые заявляли, что они не католики и протестанты, а политики и честные бюргеры. В Византии иконоборцы и иконопочитатели стали называть себя просто православными. Точно также и китайцы эпохи Хань стали в эту эпоху не столько сторонниками даосизма или конфуцианства, сколько законопослушными подданными - легистами.

Во многом процессу внутриэтнической стабилизации будет служить взаимное принятие друг друга различными субэтническими формированиями - такими, каковы они есть. Здесь важно исключение всякого навязывания своих идеологических установок другим целостностям, даже если момент для такого вмешательства кажется удачным. Например, когда одна внуриэтническая группировка стала значительно сильнее другой. Но, к сожалению, этногенез такой процесс, что ситуация в последующие эпохи может измениться вплоть до противоположной, и тогда обидчик рискует оказаться в роли обижаемого.

Вспомним, в начале XIX века самодержавие казалось столь же непоколебимым, как советская власть в середине XX века. Но эпоха опять сменилась, и то, что казалось незыблемым, - рассыпалось в прах, а навсегда ушедшее и невозможное всплыло вновь. Колебания силы от одной этнической группировки к другой прослеживаются во всех известных этногенезах не только в фазе надлома, но даже и в инерционной фазе. Поэтому взаимная толерантность внутриэтнических формирований друг к другу является для любого из них своеобразной гарантией того, что при потере пассионарности его интересы и образ жизни не окажутся грубо попраны. Последнее наравне с появлением большого числа новых русских и отказом от участия в ассимиляционных процессах с представителями других суперэтносов может наконец-то принести России долгожданный покой. Тем более что в доставшихся в наследство от надлома угасающих противоборствующих лагерях идеологизированных "белых" и "красных", говоря словами Высоцкого, "настоящих буйных мало, вот и нету вожаков". И вождь КПРФ Зюганов, и олицетворяющий "белую" идеологию режиссер Никита Михалков ведут приватные беседы со "знаковым прагматиком" Березовским, чем фактически признают, что являются по своей сути в большей степени новыми, нежели "красными" или "белыми" русскими.

Спад пассионарности, а также тесно связанное с ним изменение отношения к жизни, суть которого составляет переход от неравнодушного отношения к тем или иным идейным установкам и стремления к их навязыванию окружающим к спокойному, эгоистичному реализму характерны для большинства населения страны и (в той или иной степени) для всех выделяющихся на общем фоне поведенческих общностей (субэтносов). Мы можем видеть депутатов-коммунистов, владеющих казино, религиозных деятелей, ввозящих из-за границы партии спиртного и сигарет, генералов, не рвущихся к военной славе, а занятых обустройством загородных поместий. И бесполезно осуждать этих людей, что они непохожи соответственно на пламенных "комиссаров в пыльных шлемах", страстных и аскетичных проповедников православной веры, героев Бородина и Шипки. Просто мы наблюдаем действие в историческом времени неумолимых законов этногенеза.

Особенно характерно, что пришедшее на смену "красно-белому" идейное противостояние "патриотов" и "либералов-западников" не привело к складыванию устойчивых субэтносов, взявших себе эти идеологии как знамя. Либералы-западники (наследники интеллигентских антигосударственных традиций в России) находятся в состоянии глубочайшего маразма и сохраняются только за счет клановых позиций в сфере культуры и средств массовой информации. "Патриоты" вообще не сложились во что-либо реальное, оставшись на уровне ругани в адрес евреев и демократов в процессе совместного распития спиртного (исключение составляют только баркашовцы). Причина этого - отсутствие у "патриотов" пассионарности и экономической базы.

Традиционно существующие поведенческие группы - субэтносы (правящая "партия власти", коммунисты, "силовики", "церковная общественность") не проявляют никаких форм экспансии, никому не навязывают своей идеологии (а у "бюрократов" и "силовиков" никакой идеологии, которую они могли бы предложить всему обществу, и нет). Вся активность этих групп, когда она выходит за пределы их социальных ниш, на деле экономическая. На идейных пропагандистов из своей среды ( вроде Анпилова ) они сами же смотрят как на вредных чудаков. У нарождающихся поведенческих групп (новая буржуазия и "бандиты") абсолютный прагматизм является естественным законом, а любая идеология воспринимается как попытка разговаривать с ними на языке народов банту. Интересно, что и в обширном российском преступном мире тоже наблюдается свой "конец надлома" - идейные "воры в законе" уходят в прошлое, воровскую романтику сменяют прагматические "понятия".

В правящем субэтносе (наследнике "номенклатуры") наблюдаются лишь различные точки зрения на инструменты достижения властных целей. Эти цели можно сформулировать как "давайте балансировать с наименьшими затратами сил, встраиваясь в процессы, и пожинать плоды чужой активности" (установка, характерная для общностей с низкой пассионарностью). Отличия между разными властными группировками заключаются лишь в видении этих путей, в степени ангажированности этих группировок и их зависимости от связей с Западом.

Хотя современный "россиянин" - насквозь прагматик, он совершенно не похож на законопослушного, тихого и дисциплинированного "прагматика" Западного суперэтноса. В России господствует почти что феодальная клановость и правовой нигилизм в сочетании с уважением к государству как к источнику разумного произвола. Эти черты есть у всех, в том числе и у "экс-красных", и у "экс-белых". Эти черты - общие для всех русских, переделать их невозможно и ненужно, да и нет ни у кого в стране на это сил.

Надлом приходит к своему концу. На месте расколотой надвое по "цветовому" признаку страны мы видим уставшее от идейных битв и стремящееся к спокойному процветанию население России. Когда в стране умелый лидер сформирует соответствующую реальным устремлениям и традициям большинства населения страны стабильную политическую систему, мы окажемся в инерционной фазе этногенеза, в которой жить не в пример легче, чем в надломе.

Образно говоря, мы сможем вздохнуть спокойно, констатируя конец надлома, когда нацболы-лимоновцы перестанут кидать в Михалкова-младшего несвежие продукты, на соседних улицах будут стоять невзорванные памятники Николаю II и Ленину, а немногочисленные поклонники "красной" и "белой" романтики будут ходить в расположенные рядом музеи "Великой социалистической Революции" и "Великой Борьбы с большевизмом", а потом мирно обсуждать свои чувства за чашкой чая или кружкой пива.

Таким образом, выход России из надлома мы связываем с торжеством "прагматического", то есть неидеологизированного отношения к жизни у большинства жителей страны. Это естественно предполагает, что оптимальной можно считать политику руководства страны, основанную на отказе от всех и всяческих иллюзий и от попыток изменить поведение подданных во имя этих иллюзий.

Наиболее вредный из внедряемых фантомов - так называемое "построение гражданского общества" (опять что-то "строим". Не надоело?). Данный фантом есть стремление навязать населению России чуждый для нее тип правосознания, характерный для представителей Западного суперэтноса, когда государство рассматривается как совокупность наемных работников, которые получают деньги от нанимателя - налогоплательщика, как абстрактного атома "гражданского общества". В России никто и никогда так к государству не относился, как равно всерьез не воспринимал любые формы демократии (выборной власти). Если не брать ветхозаветные времена новгородского веча, то демократия в России - плод иллюзорного мировосприятия влиятельной западнической интеллигенции, используемый в своих целях теми или иными властными группами. Реальная власть и большинство населения на самом деле как бы подмигивали друг другу: мы, мол, понимаем, что все это цирк, но так удобнее.

На Западе все по-другому, для них демократия - вполне органичная форма решать проблемы общества и власти. Но очередная попытка привнести чуждую нашей стране западную идею ("гражданское общество" такая же утопия, как и "коммунизм") может только затянуть конфликтное состояние общества, именуемое надломом.

Сейчас государству важнее и нужнее не перевоспитывать подданных, пытаясь превратить их в западных бюргеров, а создать устойчивую вертикаль управления, позволяющую максимально усилить федеральную власть с учетом реальных интересов основных групп населения, субэтносов и региональных элит.

Особенно важен вопрос воссоединения России с искусственно отделенной ее частью - Белоруссией. Этот вопрос должен быть решен недвусмысленно: либо сколь угодно тесный союз двух государств, либо, что гораздо лучше, - единое государство с единым гражданством. В последнем случае в России возникает новый субъект федерации (или их группа), имеющий особый статус. Это не должно привести к опасному перекосу отношений внутри страны, когда другие региональные элиты почувствуют себя униженными. На этом фоне разумной представляется реализованная президентом Владимиром Путиным идея введения генерал-губернаторств или создания укрупненных губерний (Урал, Сибирь, Северный Кавказ и т.п.), по своему "весу" не уступающих Белоруссии.

Реальное слияние Белоруссии и России произойдет, когда белорусская политическая элита почувствует себя комфортно на федеральном уровне, встроившись в существующую систему отношений других властных групп. Суть объединительного процесса заключается в том, что белорусская политическая элита передает Москве ряд полномочий, принципиально отказываясь от государственного суверенитета, при этом она получает в объединенной стране принципиально новые перспективы и возможности. При этом никому не должно быть обидно, кроме принципиальных противников такого хода событий.

Нельзя забывать, что федеративное устройство России - лишь механизм управления многонациональной страной. Поэтому в России должна появиться национальная политика. Тот "кот Леопольд", который существует сейчас вместо нее, основывается на лживой установке: "есть только равноправные граждане, а наций не должно быть, а стало быть и нет, и вообще давайте все быть одинаковыми и жить дружно". Есть даже целое министерство по делам того, чего не должно быть! Представьте себе министерство здравоохранения, доказывающее, что с эпидемическими заболеваниями надо бороться только путем разъяснения людям, что таких болезней нет и быть не должно. Последствия самоубийственной национальной псевдополитики, полностью унаследованной у коммунистов, мечтавших жить в мире "без Россий, без Латвий", очевидны.

А под конец лозунг: "в инерционную фазу - без идеологического хлама и вранья!" Уставшее от надлома население будет с этим согласно.

[ << ] [ Начала Этногенеза ] [ Оглавление ] [ >> ]