Глава V

Экономические основы Киевской Руси

1. Предварительные замечания

В трех предыдущих главах я описал основные тенденции политического развития Руси с конца девятого столетия до первой трети двенадцатого века. В Главе VIII я продолжу свое описание до монгольского нашествия в 1237 г., но сейчас нам необходимо прерваться, чтобы проанализировать основы экономики Руси, а также ее социальную и политическую организацию в киевский период.

В современной русской историографии существуют две точки зрения на то, что являлось главным фактором экономического развития Киевской Руси: "традиционная" и "революционная". Согласно первой, выдающимся представителем которой является В. О. Ключевский, внешняя торговля должна рассматриваться и как основа ранней русской экономики, и как важнейший фактор развития Киевского государства. Согласно второй (ее наиболее известный представитель Б. Д. Греков) в киевский период, так же как и позднее в московский, сельское хозяйство, а не торговля, было фундаментом государства и общества.

Ключевский в развитии своей теории дошел до полного отрицания важности сельского хозяйства в экономической жизни Киевской Руси. Греков не мог совершенно отрицать роль внешней торговли в киевский период: эта роль слишком очевидна. Однако он пытается свести к минимуму ее значение и подвергает сомнению ее активность.

Ключевский говорит:

"История нашего общества изменилась бы существенно, если бы в продолжение восьми-девяти столетий наше народное хозяйство не было историческим противоречием природе страны. В одиннадцатом веке масса русского населения сосредотачивалась в черноземном среднем Поднепровье, а к половине пятнадцатого века передвинулось в область верхнего Поволжья. Казалось бы, в первом краю основанием народного хозяйства должно было стать земледелие, a во втором должны были получить преобладание внешняя торговля, лесные и другие промыслы. Но внешние обстоятельства сложились так, что пока Русь сидела на днепровском черноземе, она преимущественно торговала продуктами лесных и других промыслов и принялась усиленно пахать, когда пересела на верхневолжский суглинок. " [+1]

А Греков говорит:

"Мне кажется, что в наших источниках нет свидетельств подтверждающих, основные положения Ключевского, Рожкова и их последователей. В Киевской, Новгородской и Суздальской Руси земледелие было основным занятием народа. " [+2]

Чью сторону примем мы в этом споре?

Прежде всего, необходимо сказать, что основная идея Ключевского о практически полной миграции населения из района среднего Днепра на верхнюю Волгу, которая, якобы, произошла в период между одиннадцатым и пятнадцатым веками и способствовала расцвету Московской Руси, совершенно неприемлема.

Мы знаем, что славяне появились на севере России за столетия до образования Киевского государства, что они пришли на новгородские земли еще в начале четвертого века, что верхний Волго-Окский район был заселен ими из Смоленска и Новгорода, а не из Киева и не позже седьмого века. Мы также знаем, что, согласно археологическим свидетельствам, не только славяне, но и литовцы и финны занимались сельским хозяйством на севере задолго до одиннадцатого столетия, уже не говоря о пятнадцатом.

В своем блестящем исследовании, которое я не мог в полной мере использовать при работе над своей книгой "Древняя Русь", П. Н. Третьяков убедительно показал, что жители верхней Волги, которых он считает протославянами, были знакомы с сельским хозяйством, по крайней мере с третьего века, и что в седьмом столетии население этих районов, в то время, несомненно, славяне, перешли от примитивных методов (подсечного земледелия) к регулярной вспашке земли. [+3]

Таким образом, даже в Северной и Центральной Руси сельское хозяйство играло важную роль в экономической жизни народа задолго до одиннадцатого века. И еще более важную, конечно, на Украине.

Известно, что уже в раннюю скифскую эпоху некоторые племена, подвластные скифским царям, например "скифские крестьяне" и "скифские землепашцы", выращивали разнообразные зерновые. Согласно Византийским источникам, анты в шестом веке возделывали землю и хранили зерно в своих поселениях. По восточным источникам славяне в восьмом веке снабжали зерном хазар и мадьяр. Известно из русской "Повести временных лет", что одно из восточных славянских племен, вятичи, платили дань хазарам по одной монете с сохи, следовательно, соха была их главным средством к существованию.

В письменных источниках киевского периода встречается масса упоминаний о земледелии и зерновых. Все эти свидетельства убедительно подтверждаются данными археологии. [+4] Таким образом, не может быть никаких сомнений в том, что сельское хозяйство было одним из главных элементов русской национальной экономики киевского периода. "Исторический парадокс", о котором говорит Ключевский, был только плодом его воображения.

Однако из признания значения сельского хозяйства для Киевской Руси не следует, что мы должны отрицать роль внешней торговли или преуменьшать ее, как это делает Греков. Как и в случае с сельским хозяйством, существует достаточно доказательств, подтверждающих активность торговли в экономике Западной Евразии с незапамятных времен. Больше того, внешняя торговля была, несомненно, основным фактором формирования политики всех империй в Понтийских степях, от скифов до хазар.

Особенно важно для обсуждаемого вопроса, что к моменту образования Киевского государства, торговля зерном не играла значительной роли - если вообще имела значение - в русской внешней торговле. Большую часть ее объема составляли продукты охоты и лесных промыслов: пушнина, воск и мед. Даже Греков не в состоянии отрицать этого. Хотя мы и не можем разделить взглядов Ключевского на сельское хозяйство, мы, тем не менее, должны последовать за ним в утверждении важности неземледельческих продуктов во внешней торговле Киевской Руси, по крайней мере, в десятом веке.

Это очень важный момент, принимая во внимание, что сторонники взглядов Грекова используют данные по сельскому хозяйству при интерпретации социологических основ Киевской Руси. Поскольку сельское хозяйство являлось основой феодализма в Западной Европе, утверждается, что его развитие в Киевской Руси неопровержимо доказывает полную феодализацию страны в этот период. Признание же первостепенного значения внешней торговли, с точки зрения Грекова и его школы, поставило бы под угрозу всю схему.

В общем можно сказать, что на своей начальной стадии европейский феодализм базировался на закрытой экономике, а любое сколько-нибудь заметное расширение внешней торговли, напротив, предполагает значительное развитие монетарной экономики. Именно в этом кроется потенциальное противоречие и новая проблема. Мы вернемся к этому вопросу в Главе VI, а теперь обратимся к обзору данных по различным аспектам Киевской экономики.

2. Природные ресурсы и население

Русская экспансия в семнадцатом, восемнадцатом и девятнадцатом веках обеспечила народы России - теперь Советского Союза - колоссальной территорией, богатой месторождениями полезных ископаемых и природными ресурсами разного рода. Страна полностью обеспечена всеми видами сырья.

В киевский период русские занимали только западную часть современного СССР, да и то не всю, так как средний и нижний бассейны реки Волга, а также южные степи принадлежали тюркским племенам. Юг - Украина и Донецкий бассейн (Донбасс) - является сегодня одним из двух основных металлургических и горнодобывающих центров той части страны, которая известна как Европейская часть Советского Союза; второй - Уральский регион. В киевский период небольшие группы русских первопроходцев побывали только в самой северной части Урала, а от южных районов, как я уже отметил, русские были отрезаны. Таким образом, они были лишены самых богатых рудных областей. Следует добавить, что в любом случае они вряд ли смогли бы использовать глубоко залегающие ресурсы, так как не были достаточно хорошо знакомы с технологиями горнодобычи.

Однако даже в киевский период русские не были полностью лишены сырьевой базы. На их территории находились обширные районы, богатые залегающими близко к поверхности месторождениями железной руды, преимущественно в болотах и по берегам озер. Такие болотные руды встречались и в Западной Руси (Волынь), и на севере. При археологических раскопках славянских поселений, датируемых даже ранним киевским периодом, были обнаружены доказательства добычи и выплавки железа. На севере, в районе Уcтюжны, болотные руды использовались жившими в округе крестьянами вплоть до девятнадцатого века. [+5]

Однако главными природными богатствами Киевской Руси были не ее руды, а ее леса, пахотные земли, и полные рыбы реки и озера. И, конечно, ее бесценным капиталом были сами люди; крепкий и здоровый народ.

Не существует статистической информации о населении Киевской Руси. Только рассматривая население соседних стран и анализируя данные по населению России в более поздние периоды, мы можем рискнуть предложить гипотетическую оценку населения Руси в киевский период. За отправную точку примем доступные данные о населении Ближнего Востока и Западной и Южной Европы в период поздней античности и средневековья. Население Римской империи (когда ее территория была наибольшей) составляло приблизительно восемь миллионов человек. В границах Византийской империи во времена Юстиниана I, в шестом веке, проживало не менее двадцати пяти миллионов человек. Население Оттоманской империи в шестнадцатом веке было не меньше пятнадцати миллионов человек.

В Западной Европе население Англии в первой половине четырнадцатого века - то есть до эпидемии "Черной Смерти" - составляло от четырех до пяти миллионов человек. Во Франции и Западной Германии, империи Каролингов, в конце восьмого - начале девятого века насчитывалось около восьми миллионов жителей.

В первой половине четырнадцатого века население Франции приблизилось к двадцати миллионам.

Оценки для Германии возрастают от трех миллионов человек в десятом столетии до шести миллионов в одиннадцатом. В одиннадцатом веке, согласно Кётшке, оно достигло величины от семи до восьми миллионов; в первой половине четырнадцатого века, согласно Шмоллер, было около двенадцати миллионов. Население Венгрии в конце пятнадцатого века равнялось приблизительно четырем миллионам человек. [+6]

Вернемся теперь к России. В "Энциклопедическом словаре", изданном Брокгаузом и Ефроном, население России в конце пятнадцатого века оценивается в 2, 1 миллиона. [+7] М. В. Довнар-Запольский говорит о двух миллионах к середине шестнадцатого века. [+8] Эти цифры не более чем приблизительные подсчеты и, несомненно, являются результатом какого-то недоразумения. Значительно более убедительны вычисления П. Н. Милюкова.[+9] Он начинает свои доказательства с цифры в тринадцать миллионов для населения Российской империи в год смерти Петра Великого. Она основана на переписи населения и поэтому достаточно надежна, хотя мы и можем предположить, что какое-то количество жителей смогло тогда уклониться от переписи, чтобы избежать уплаты налогов, поскольку цель переписи состояла именно в создании национального списка налогоплательщиков. Более того, постоянные войны времен правления Петра приводили к тяжелым потерям и должны были уменьшить население. Поэтому Милюков утверждает, что население России в конце семнадцатого века должно было быть значительно большим, чем в 1725 г. Он предлагает цифру в шестнадцать миллионов в 1676 г. и пятнадцать миллионов в конце шестнадцатого века.

П. П. Смирнов считает его оценки завышенными.[+10] С другой стороны, мы должны иметь в виду, что цифры Милюкова относятся только к Московскому царству. Согласно польским историкам украинское и белорусское население Польши и Литвы в шестнадцатом веке составляло приблизительно два с половиной миллиона. [+11] Таким образом, даже если мы значительно сократим цифру Милюкова для последней части столетия, нельзя оценить общее население России того периода менее чем в двенадцать миллионов, что, видимо, будет скорее заниженной оценкой. Вследствие постоянных войн и набегов татар между концом пятнадцатого и концом шестнадцатого столетий вряд ли был сколько-нибудь заметный рост населения. Следовательно, на конец пятнадцатого века мы можем предположить цифру в десять миллионов человек или, в крайнем случае, девять, но никак не меньше.

В середине четырнадцатого века Россия, вместе со всей Европой, пережила эпидемию чумы. В середине тринадцатого века она была опустошена монголами. Следовательно, перед монгольским нашествием - то есть в начале тринадцатого века - население не могло быть значительно меньшим, чем в конце пятнадцатого столетия. Таким образом, цифра семь-восемь миллионов для двенадцатого столетия была бы довольно заниженной оценкой. [+12]

Любая попытка подсчитать пропорцию городского населения в Киевской Руси должна быть только гипотетической. В источниках того периода упоминается около трехсот городов. Большинство из них, безусловно, были маленькими поселениями, но среди них были и большие города, если судить по стандартам того времени. Совокупное население трех крупнейших городов - Киева, Новгорода и Смоленска - составляло, видимо, не менее четырехсот тысяч человек. В целом городское население Руси в конце двенадцатого в начале тринадцатого веков едва ли было меньше миллиона. Если мы примем цифру в 7 500 000 для всего населения, то городское население составит тринадцать процентов от общего количества, что значительно выше аналогичной доли в московский период и соответствует ситуации в конце девятнадцатого века.

3. Охота, бортничество и рыболовство

Охота была любимой забавой русских князей киевского периода. В своем "Поучении" князь Владимир Мономах вспоминает о своих главных охотничьих подвигах с очевидной гордостью и теплым чувством в следующих словах:

"В Чернигове своими руками я вязал диких коней в пущах по десять и по двадцать, и, кроме этого, я поймал столько же у реки Роси. Два тура метали меня рогами вместе с конем. Один олень бодал меня; из двух лосей один ногами топтал, другой рогами бодал. Вепрь сорвал меч с бедра моего. Медведь мне у колена потник укусил, а другой лютый зверь вскочил ко мне на бедро и коня со мною опрокинул. И все же Бог соблюдал меня невредимым".[+13]

Рассказывая о животных и птицах, населяющих леса и поля Руси, Владимир говорит: "Все эти благословения Господь даровал нам для услады и пропитания и удовольствия мужеского". [+14]

Даже для князей охота являлась не только развлечением, но и важным промыслом. Еще более важной она была для простых людей, особенно в лесной зоне Северной Руси. Во-первых, охота доставляла пищу значительной части населения, во-вторых, она обеспечивала мехами, нужными для изготовления теплой одежды, уплаты налогов (вместо денег) и торговли; в-третьих, давала шкуры для кожевенных работ.

На животных и птиц охотились при помощи стрел и копий или ловили живьем в сети и ловушки разных типов. Небольшие силки использовались для ловли птиц. Огромные сети развешивали в лесах между деревьев для ловли животных, которых поднимали и направляли в них загонщики. Очень популярной была также псовая охота. У некоторых князей были даже охотничьи леопарды. Тогда как простолюдины охотились самостоятельно или создавали охотничьи общины, князья и бояре нанимали профессиональных охотников различных специальностей: выжлятников, сокольничих и так далее. Княжеская охота была, чаще всего, очень сложным мероприятием.

В связи с важностью охоты как промысла, охотничьи угодья охранялись законом. У каждого князя были собственные места для охоты, но угодья, принадлежащие представителям других классов, а также церквям и монастырям, тоже упоминаются в источниках. В "Русской Правде" предусмотрены суровые наказания за охоту в чужих угодьях, а также за кражу или порчу охотничьих сетей и убийство охотничьей собаки.

Бортничество являлось другим распространенным видом лесного промысла. Оно было довольно примитивным: пчелы содержались в дуплистых стволах лесных деревьев. Такая колода (борт) могла быть природного происхождения, но чаще всего их специально вырубали в стволах для этой цели. Стволы затем метились специальным знаком пчеловода (знамя). Часть леса, в которой находились помеченные деревья с ульями, охранялась, и права владельца защищались законом. Штраф в три гривны был установлен в "Русской Правде" за снос чужого улья и в двенадцать гривен за удаление с дерева знака владельца. В источниках того периода упоминаются угодья с пчелиными ульями, принадлежащие как князьям, так и простым людям. Монахи тоже занимались пчеловодством, и князья нередко жаловали часть своих угодий епископам и монастырям. Так, в 1150 г., князь Ростислав из Смоленска даровал епископу того же города лес с ульями и обслуживающим пчеловодом (бортником).

Продукция бортничества - воск и мед - пользовались огромным спросом как внутри страны, так и за ее пределами. Воск, кроме всего прочего, был необходим для производства церковных свечей; он экспортировался в большом количестве в Византию и на запад, а после Крещения Руси стал использоваться также русскими церквями и монастырями.

Христианизация Руси должна была увеличить спрос также и на рыбу, так как рыбная диета теперь предписывалась на время постов, особенно на время Великого поста (пасхальный пост). Однако даже в двенадцатом столетии русские плохо соблюдали посты, а князья по любому поводу старались получить освобождение от них. Только в монастырях посты являлись строгим правилом. Несмотря на то, что религиозный мотив для предпочтения рыбной диеты дал меньшие результаты, чем можно было ожидать, рыбу на Руси ели и до и после крещения, и рыболовство, следовательно, играло не последнюю роль в русской экономике. Товарное рыболовство развивалось преимущественно на больших реках и озерах. Рыболовецкие артели на севере Руси, такие как на реке Волхов и озере Белом (Белоозеро), упоминаются в источниках двенадцатого века. Тогда же галицкие рыбаки обосновались в низовьях Дуная. Самой ценной рыбой считался осетр.

Самостоятельные рыболовы ловили рыбу на удочку на малых реках и прудах, а в товарном рыболовстве преимущественно использовали различные неводы и сети. На севере Руси распространенным был способ перегораживания малой реки частоколом. В этом случае в частоколе оставляли несколько отверстий, к которым привязывали плетеные корзины для ловли рыбы (верши). Хотя этот способ не упоминается в источниках до четырнадцатого века, вряд ли можно сомневаться, что он применялся и раньше. [+15]

Берега рек и озер, пригодные для рыболовства, могли находиться в частном владении. Монастыри особенно старались получить собственные рыбные угодья, чтобы обеспечить братию необходимым запасом рыбы на время Великого поста.

В связи с рыболовством можно также упомянуть ловлю моржей в Северном Ледовитом океане и на Белом море. Моржей в основном добывали из-за их клыков, называемых по-древнерусски "рыбий зуб". Новгородцы торговали ими уже в начале двенадцатого века.

4. Земледелие и скотоводство

Главная географическая особенность "Европейской Руси" (Западной Евразии) - деление страны на природные зоны - предопределила, как мы видели, развитие лесных промыслов в районах севернее границы степной зоны. С земледелием ситуация была иной, поскольку тогда, как конечно и сейчас, получение урожаев возможно и в степной, и в лесной зонах. Тем не менее, существование различных природных зон оказало большое влияние на агротехнические методы и в результате привело к заметной разнице между севером и югом. Степная зона с ее богатой черной почвой {черноземом) открыта для крестьянина во всех отношениях, и единственная проблема, преимущественно техническая, с которой он сталкивается, - это эпизодическое орошение земель в пограничных районах между степной и засушливой пустынной зонами.

В лесной зоне человек должен был сначала выкорчевать лес, чтобы получить участок пашни. В переходной лесостепной зоне было возможно использовать для земледелия свободные от деревьев островки земли даже до вырубки окружающего их леса.

И на севере и на юге Руси земледелие - последовательно, но медленно вырастая из примитивных условий - прошло много стадий. В целом можно сказать, что самая ранняя стадия заключалась в разрыхлении верхнего слоя почвы мотыгой или другим примитивным инструментом подобного рода с одновременной посадкой семян. На этой стадии каждый участок земли только временно использовался как пашня. Постепенно была достигнута следующая стадия, на которой поля постоянно использовались и обрабатывались регулярно.

В лесной зоне работа должна была начинаться с вырубки деревьев и выжигания подлеска. Такие выжженные участки леса, пригодные для земледелия, были известны как лиады (множественное число от лиадо). Вся операция в целом называется подсека (вырубка) или лиада (выжигание). В первые два-три года урожай был высоким, так как древесный пепел - хорошее удобрение. Однако через три-четыре года такой участок земли переставал давать достаточный урожай и использовались новые, заранее подготовленные. Тем временем оставленный участок быстро покрывался молодой порослью, которую опять нужно было выжигать, когда земледелец возвращался к нему. Такие вновь поросшие участки земли в лесу были известны как лиадины. В целом задача по очистке и уходу за лиадами, требовавшая тяжелого труда и большого количества работников, была не под силу одной крестьянской семье. Таким образом, примитивное земледелие в лесах предполагало существование кооперативных объединений в форме общин (задруга - см. Гл. VI, часть 1).

В степной зоне первоначальная система использования земли называлась перелог, суть ее заключалась в том, что после первых урожаев землю оставляли под паром на несколько лет, не соблюдая какого-либо определенного чередования ни во времени, ни в севообороте. В степях девственная почва была настолько плодородной, что вспаханная однажды она давала хорошие урожаи в течение нескольких сезонов даже без дополнительной обработки. Когда сорняки разрастались и заглушали посевы, земледелец распахивал новый участок степи и возвращался к первому только через несколько лет. Можно отметить, что переложное земледелие использовалось казахами (киргизами) еще в девятнадцатом веке. [+16]

Такая расточительность в отношении сельскохозяйственных угодий возможна только пока земли много, а население не так велико. Когда количество земли становится ограниченным и на нее устанавливается частная собственность, от переложного земледелия приходится отказываться, и земля может быть оставлена под паром только на определенное время. Исторически это привело к появлению двупольной и, позже, трехпольной системы земледелия. Эта стадия была достигнута уже в киевский период и на юге и на севере, по крайней мере в наиболее плотно заселенных частях каждого княжества. В отдаленных районах лесной и пограничных районах степной зон подсека и перелог, естественно, еще применялись. Лиадная система использовалась в некоторых районах Северной Руси даже в середине девятнадцатого века.

На стадии постоянного возделывания полей требовалось гораздо меньше труда для их обработки, чем при подсеке. Таким образом, с точки зрения экономики не существовало препятствия для выхода отдельных семей из задруги: так появились небольшие хозяйства. С другой стороны, большие земельные наделы могли прибыльно эксплуатироваться при использовании рабов или наемного труда.

В письменных источниках киевского периода существуют многочисленные свидетельства того, что регулярно обрабатываемые поля находились в частной собственности. Известны копии документов, в которых детально описываются границы каждого владения. В "Русской Правде" установлены штрафы за распахивание земель вне установленных границ.

Что касается орудий труда, то на начальной стадии развития земледелия в лесной зоне, как правильно отмечает Греков, топор можно называть главным сельскохозяйственным инструментом, без него мотыга была бы бесполезной. На этой стадии не было необходимости в использовании тягловой силы, и действительно, согласно Третьякову, в верховьях Волги лошадь первоначально использовалась как скот, на мясо, а не для работы, и только где-то в пятом веке ее приспособили для сельскохозяйственных работ.

Северный русский плуг (соха) представлял собой деревянное орудие с тремя зубьями. Позже его сделали более эффективным, добавив металлический лемех. На юге настоящий плуг (рало) использовался со скифских времен. Соху тянула лошадь или несколько лошадей, а рало - лошади или волы.

Из зерновых на юге как основные культуры выращивали полбу, пшеницу, гречиху, на севере - рожь, овес и ячмень.

При трехпольной системе возделывали только следующие культуры: волокнистые, пригодные для ткачества (лен и коноплю); бобовые (горох и чечевицу) и репу на отдельных полях.

Совсем немного известно о садоводстве в Киевской Руси. [+17] Вероятно яблоневые и вишневые сады существовали на Украине с персидских времен. Видимо в местном ассортименте фруктов не было большого разнообразия, так как фрукты импортировали из Византии. В "Патерике" Киево-Печерского монастыря говорится, что монахи выращивали некоторые виды фруктовых деревьев. Товарные огороды существовали вокруг Киева и других городов, обычно в низких влажных местах, затопляемых весенними паводками (болонье). Выращивали капусту, горох, репу, лук, чеснок и тыкву. Монахи тоже имели огороды на монастырских землях, и огородники упоминаются среди людей, живших и работавших в частных поместьях.

Разведение лошадей и крупного рогатого скота практиковалось в Южной Руси в течение веков и представляло собой важную отрасль русской национальной экономики в киевский период. [+18] Князья уделяли особое внимание разведению лошадей, частично в связи с военными нуждами, и огромные табуны лошадей содержались в княжеских имениях. В качестве примера можно привести эпизод столкновения между князьями Давыдовичами и Ольговичами в 1145 г.: согласно Ипатьевской летописи, Давыдовичи, совершив набег на неогороженное пастбище Ольговичей в Рахне, угнали три тысячи кобыл и тысячу жеребцов.

"Русская Правда" содержит большое количество статей, касающихся продажи или кражи скота. В так называемом Карамзинском списке (пространной редакции "Правды") есть интересные расчеты общего увеличения поголовья скота, которого может ожидать хороший скотовод. [+19] Лошади и скот разного рода, включая верблюдов, также импортировались от тюркских кочевников - печенегов и, позднее, половцев. Венгерские иноходцы упоминаются в "Слове о полку Игореве".

Поскольку охота играла в Киевской Руси значительную роль, и князь, чаще всего, был страстным охотником, следует упомянуть, что разведению охотничьих собак тоже уделяли большое внимание в княжеских имениях. Птицеводство также было важной отраслью сельского хозяйства, птицу держали как для личного потребления, так и для торговли.

Хотя на Руси киевского периода существовали хозяйства разных размеров, основной объем сельскохозяйственной продукции, несомненно, производился в крупных поместьях. Они были трех видов: принадлежащие князьям, боярам и представителям других классов, церкви.

Свидетельства об управлении и внутренней организации больших земельных владений в киевский период немногочисленны. [+20]

По управлению боярскими поместьями мы знаем только название управляющего - тиун. Княжеское поместье находилось под общим управлением огнищанина; каждая часть поместья - село (соответствует villa во Франции Каролингов) - управлялась сельским старостой, за полевыми работами наблюдал ратайный староста. Тиун конюший отвечал за лошадей и их разведение, овчар - за овец. Конюхи и пастухи чаще всего были тюркского происхождения. В летописях упоминаются доезжачие, отвечавшие за княжеские псарни. Большинство княжеских конюхов и пастухов, так же как и псарей, видимо, являлись его рабами. Княжеские земли обрабатывали, по крайней мере частично, рабы - холопы и зависимые работники - закупы. Однако привлекались и свободные наемные рабочие - рядовичи и получившие свободу холопы - изгои.

Вероятно, некоторые из этих наемных работников в княжеских и церковных поместьях получали в аренду небольшие наделы земли, которые и возделывали. В таких случаях они должны были отдавать хозяину часть урожая или платить ренту деньгами.

Боярские поместья, очевидно, строились по образцу княжеских, хотя понятно, что в большинстве случаев они были меньше. Некоторые церковные поместья, особенно монастырские, должно быть, были такими же большими экономическими образованьями, как и княжеские, но они отличались структурой производства и ее организацией. В церковных поместьях не разводили ни лошадей для военных целей, ни охотничьих собак. Более того, поскольку церковь находилась в оппозиции к рабовладению как институту, рабский труд использовали очень редко.

5. Металлургия

Как я уже отметил, железо было единственным металлом, добываемым в границах Киевской Руси. Оно использовалось, главным образом, для изготовления оружия и разнообразных инструментов; можно сказать, что железо формировало костяк материальной культуры страны, как мирной, так и военной.

Медь и олово привозили с Кавказа и из Малой Азии. Свинец поступал в основном из Богемии. Из меди отливали церковные колокола. Свинцом, иногда оловянными листами, покрывали крыши церквей. Медь также использовали при изготовлении кухонной и другой домашней утвари: котлов, тазов, подсвечников и т. п., а свинец для печатей.

Серебро доставлялось с разных сторон: из Богемии, из-за Урала, с Кавказа и из Византии. Золото получали в результате торговли или войны от византийцев и половцев. Золото и серебро использовали для чеканки монет, изготовления печатей и всевозможных сосудов: блюд, чаш и кубков. Естественно, только князья и зажиточные люди могли позволить себе иметь их. Церковь, тем не менее, была постоянным покупателем золотых и серебряных изделий. Кроме чаш и других церковных сосудов, духовенство заказывало золотые и серебряные кресты, оклады для икон и Евангелий, используемых во время церковной службы. У некоторых соборных церквей были золоченые купола, а иногда золотыми и серебряными пластинами покрывали определенные части внутренних стен и перегородок. [+21]

Хотя запасы металлов, кроме железа, в Киевской Руси были скудными, искусство металлургии достигло высокого уровня. В ранний период, как мы знаем, анты прославились как искусные оружейники, а в девятом и десятом веках их традиции продолжили поляне. Плавильни и кузницы, литейщики и кузнецы упоминаются по разным поводам во многих источниках этого периода. В Киеве в двенадцатом веке кузни занимали специальную часть города, и городские ворота в этом районе назывались Кузнецкими. В Новгороде в начале тринадцатого века жили искусные литейщики, гвоздильщики и мастера, изготовлявшие щиты.

Необходимо здесь упомянуть и о соли. Она добывалась в Карпатских горах Галицкого княжества. Киев главным образом зависел от этого источника, и когда в одной из междоусобных войн, в 1097 г., галицкие князья запретили поставки, возник острый дефицит этого продукта во всем Киевском регионе. Другой важный источник соли находился в Крыму, где запасы сформировались естественным путем в мелководных заливах между полуостровом и материком. На севере новгородцы добывали соль из морской воды путем искусственного испарения. Воду кипятили на больших железных сковородах (цренах) или в огромных котлах (салгах). [+22]

6. Строительство

Суровость русского климата создавала необходимость строить дома, которые могли бы защитить человека во время зимних холодов, что было особенно важно на севере Руси. Поскольку прекрасный лес был в достатке во всей лесной зоне - то есть, в Северной и Центральной Руси - дома там строили из дерева. В степной зоне деревянные каркасы стен заполняли глиной и штукатурили. Северная русская изба и украинская хата, таким образом, представляют собой два традиционных типа жилья.

С накоплением богатства высшими классами и ростом княжеской власти строились все более сложные по конструкции особняки, в большинстве своем из дерева. Однако у княжеского дворца в Киеве уже в 945 г. была каменная часть. Роскошные дворцы Суздальских князей в конце двенадцатого века были уже полностью построены из камня. Крепости и городские стены в киевский период сооружались в основном из дерева, однако епископ Ефрем Переяславльский построил каменную стену вокруг города в 1090 г., столетием позже князь Рюрик возвел такую же вокруг монастыря Святого Михаила в Выдубичах недалеко от Киева, который входил в систему Киевских фортификационных сооружений (1190 г.). В целом же только в церковной архитектуре активно использовали камень. К концу двенадцатого столетия все соборы и большинство церквей главных городов были построены из камня или кирпича. В небольших городах и сельских районах, особенно в Северной Руси, преобладали деревянные церкви.

В самые древние времена вряд ли существовали профессиональные строители. Каждый человек или, скорее, каждая семейная община самостоятельно строила себе дома. Однако с ростом высших слоев и появлением спроса на большие дома и особняки, а особенно с возвышением Церкви, специализация стала неизбежной. Новгород, великая метрополия на севере, был известен как колыбель деревянных строительных ремесел в киевский период. Один эпизод борьбы между Святополком Киевским и Ярославом Новгородским (1016 г.) весьма показателен в этом отношении. Когда две враждующих армии были готовы к битве, воевода Святополка стал насмехаться над новгородцами Ярослава, выкрикивая: "Вы, плотники! Мы заставим вас строить нам хоромы". [+23]

Один из районов Новгорода был известен как "Плотницкая слобода". Так как Новгород расположен на обоих берегах реки Волхов, а его улицы были вымощены деревом, новгородские мостостроители были широко известны своим мастерством; "Русская Правда" содержит интересную таблицу гонораров для строителей мостов. По-видимому, новгородских мастеров-строителей приглашали для работ в другие города, по мере необходимости. Однако, судя по всему, везде были и свои профессиональные плотники.

Строительство и ремонт городских стен, например в Киеве, - другая важная задача, для выполнения которой требовались мастера-строители. Этот род строительных работ тоже упоминается в "Правде". Должность старосты объединения строителей в Киеве в конце одиннадцатого века считалась настолько важной, что он находился среди ближайших сподвижников князя и даже принимал участие в работе над "Правдой" Ярославичей примерно в 1072 г.

Основным инструментом древних русских плотников был топор, и в умении обращаться с ним они достигли высокого мастерства. Изредка в источниках встречается пила, но широкое применение на Руси она нашла только в шестнадцатом веке. Среди других инструментов упоминаются долото, сверло, тесло.

Важной частью древнерусского плотницкого дела было судостроение. Конструкция русских лодок десятого столетия, выдолбленных из целого ствола, уже описана в Главе II, раздел 3. Суда, которыми пользовались новгородские купцы в Балтийском море, были другого типа (насады) и имели лучшие мореходные качества. На аналогичных судах, но, видимо, меньшего размера, ходили по рекам как на севере, так и на юге Руси. Еще меньше был струг, речное грузовое судно, на нем можно было перевозить до тридцати тонн товаров. В "Русской Правде" стоимость струга оценивается в одну гривну, речного судна большего размера - в две гривны, морского судна - в три гривны.

В то время как плотницкое искусство родилось на русской почве и развивалось в соответствии с местными потребностями и традициями, искусство каменной кладки было завезено из Византии между десятым и одиннадцатым веками. Постепенно появились и местные мастера, и в конце двенадцатого века город Владимир в Суздальском княжестве превратился в важнейший центр русского строительного ремесла. Владимирцев обычно называли "каменщиками", как новгородцев "плотниками".

7. Ткачество, скорняжное, кожевенное и гончарное дело

Искусство ткачества было известно восточным славянам, а до них древним славянам, с незапамятных времен. Для производства пряжи использовали лен и коноплю. В Киевской Руси с ростом населения, развитием ремесел и торговли потребность в текстильной продукции быстро возрастала. Из льняного и пенькового полотна делали мужскую и женскую одежду. Рост благосостояния высших классов привел к определенному повышению качества жизни и вкусу к роскоши. Появилась необходимость в тонком белье. Новые потребности частично удовлетворялись импортными товарами, но также стимулировали совершенствование технологий отечественных ремесел.

Кроме изготовления одежды, льняная и пеньковая пряжа были необходимы для технических нужд. Огромный запас веревок требовался для изготовления охотничьих и рыболовных сетей. Из холстины и парусины делали военные палатки. Большое количество морской одежды и канатов шло на оснастку кораблей ежегодных торговых караванов, курсировавших между Киевом и Византией, и новгородских судов, ходивших в Балтийском море.

В Киевской Руси также производили пряжу и сукно из шерсти, которые в основном использовали в зимней и верхней одежде. Для изготовления головных уборов и зимней обуви применяли фетр. В киевский период на Руси не существовало производства шелка - фактически до семнадцатого века. В киевские времена шелковые изделия импортировали из Византии и с Востока.

Первоначально большая часть холстины и льняного полотна была домотканая, а шерстяное сукно - домашнего валяния. Каждая семейная община представляла собой мастерскую. Женщины пряли и ткали, а мужчины валяли сукно и вили веревки. Когда, после крещения Руси, были основаны монастыри, монахи и монахини сами производили полотно и сукно. В городах, по всей вероятности, появлялось все больше профессиональных ткачей и валяльщиков, но, к сожалению, очень мало говорится о них в доступных источниках того периода.

Скорняжное дело, надо полагать, было высоко развито в киевские времена, так как меховая верхняя одежда являлась предметом первой необходимости, особенно на севере Руси, в связи с суровостью климата. Кроме того, меха носили как украшение. Нет никакого сомнения в том, что на Руси в тот период были высококвалифицированные скорняки, однако существует очень мало данных относительно технологии скорняжного дела в древней Руси.

О кожевенном деле в наших источниках содержится только несколько упоминаний. В сатирической повести о посещении Новгорода Св. Андреем, в которой описывается русская баня (см. Гл. X, раздел 5), упоминается, что новгородские славяне мазали себя дубильной кислотой (квас уснянный). История о поединке русского с печенежским борцом, изложенная в "Повести временных лет" под 992 г., говорит, что русский герой был кожевником.

Гончарное дело было известно русским славянам так же давно, как и прядение. Они делали горшки и кувшины самых разных видов, некоторые из них искусно украшали. С другой стороны, нет никаких определенных свидетельств, что в Киевской Руси производили стекло.

8. Торговля

Внешняя торговля традиционно считалась главной опорой Киевской экономики, и даже если, как мы видели (см. выше, раздел 1), необходимо делать оговорки к традиционной точке зрения, значение внешней торговли отрицать невозможно. Однако нельзя также пренебрегать ролью внутренней торговли в киевский период; если благосостояние высших классов в значительной степени зависело от внешней торговли, то жизнь массы населения еще в большей степени была связана с внутренней торговлей. Исторически во многих случаях внутренние торговые связи между городами и отдаленными регионами Руси предшествовали развитию внешней торговли или, по крайней мере, развивались в районах, впрямую не связанных с внешней торговлей. Так, относительно Днепровского речного пути, торговля между Киевом и Смоленском происходила еще до установления регулярных торговых отношений между Новгородом, Киевом и Константинополем.

Главный фактор развития внутренней торговли в Киевской Руси, как и в других странах, можно усматривать в различии природных ресурсов страны. На Руси существовало коренное отличие между Севером и Югом - лесной и степной зонами. Различия между южными провинциями - производителями зерна и северными провинциями - потребителями хлеба проходят через всю историю России и сохраняются даже в наши дни. И, действительно, историю отношений между Новгородом, с одной стороны, и Киевом и Суздалем - с другой, невозможно правильно понять, не принимая во внимание зависимость северного города от поставок южного зерна. Торговля железом и солью была также результатом различий в экономической географии Руси.

Другим фактором развития внутренней торговли - скорее социальным, чем географическим - являлось различие между городами и сельскими районами. Здесь перед нами случай зависимости горожан от снабжения их сельскохозяйственной продукцией крестьянами, и потребности крестьян в орудиях труда и других товарах, производимых городскими ремесленниками.

Социальную важность внутренней торговли в Киевской Руси наилучшим образом можно оценить, исследуя роль рыночной площади в жизни города и окружающих его сельских районов. Рыночная площадь обычно представляла собой обширную территорию, окруженную лавками и складами. Палатки и лотки заполняли часть площади между ними. Весы, проверенные представителями городских властей, за небольшую плату предоставляли как продавцам, так и покупателям. Раз в неделю, обычно по пятницам, крестьяне привозили свою продукцию на продажу, и рыночная площадь превращалась в ярмарку. [+24]

Все это относится к торговой природе рыночной площади как таковой. Но в Киевской Руси она равным образом была связана с политической жизнью и управлением. Именно на рыночной площади делались все официальные объявления. Согласно "Русской Правде", если в городе или окрестностях ловили вора, то заявитель должен был, прежде всего, объявить об этом на рыночной площади - это являлось первым шагом в тяжбах такого рода, без чего ни один судья не будет начинать разбирательство (см. Гл. VII, раздел 10).

На городских рынках народ собирался на вече, особенно в тех случаях, когда горожане были недовольны князем, и вече созывалось оппозицией. Именно для того, чтобы не позволить оппозиционному вече накапливать силы, князь Изяслав I перенес главный рынок из центра города на холм, поближе к собственному дворцу (1069 г.).

Возвращаясь к торговым функциям рыночных площадей в киевский период, можно сказать, что на рынках главных русских городов покупались и продавались самые разнообразные товары. В ряде источников того периода упоминаются следующие товары: оружие, изделия из металла, металлы, соль, одежда, шапки, меха, полотно, гончарные изделия, лес, древесина, пшеница, рожь, просо, мука, хлеб, мед, воск, благовония, лошади, коровы, овцы, мясо, гуси, утки и дичь. В небольших городах, по всей видимости, торговали только местные купцы, тогда как в крупных городах купцы действовали в национальном масштабе. Существует много свидетельств в источниках о присутствии иногородних купцов почти в каждом крупном русском городе. Новгородские купцы проявляли особую активность в открытии своих представительств по всей Руси.

Теперь обратимся к внешней торговле. [+25] Как мы знаем, в восьмом и девятом столетиях варяги проложили торговый путь через Русь из Балтики в Азовское и Каспийское моря. В десятом столетии русские организовали собственную торговлю в национальном масштабе, продолжая извлекать прибыль из транзитной торговли Днепровский речной путь вскоре превратился в основную артерию русской торговли, главный южный конец которой теперь был в Константинополе. Таким образом Черное море стало играть более важную роль в русской торговле, чем Каспийское; тем не менее русские продолжали отчаянно охранять путь на Каспий, и именно с этой точки зрения мы наилучшим образом можем понять заинтересованность русских князей десятого и одиннадцатого столетий в Тмутаракани и важность этого города в русской истории раннего киевского периода. В конце одиннадцатого века дорога на Азовское и Каспийское моря была перекрыта половцами, которые с этого момента - в периоды перемирий - служили посредниками между Русью и Востоком. Сходную роль играли волжские булгары.

Существенные перемены, которые произошли в Средиземноморской торговле после первого крестового похода (1096-1099 гг.), подорвали византийскую и русскую черноморскую торговлю, а разграбление Константинополя рыцарями во время четвертого крестового похода (1204 г.) означало полный конец киевской черноморской торговли. Однако развитие в двенадцатом столетии сухопутной торговли между Киевом и Центральной Европой в определенной мере смягчило неприятные последствия потери византийских рынков. На Балтике торговля продолжала расти, а с ней и значение северных русских городов-республик Новгорода и Пскова. Существовал также сухопутный торговый путь из Германии в эти города; бременские купцы пользовались им в середине двенадцатого века.

Обзор основных товаров русского импорта и экспорта удобнее всего проводить по регионам. В Византию в десятом веке русские экспортировали меха, мед, воск и рабов; не совсем ясна ситуация одиннадцатого и двенадцатого веков. Рабы-христиане более не продавались русскими за пределы страны, а продавались ли грекам рабы-язычники, такие как половецкие военнопленные, мы не знаем, но хорошо известно, что половцы продавали заморским купцам русских пленных как рабов. Весьма вероятно, что в двенадцатом веке Русь экспортировала в Византийскую империю зерно. Из Византии в течение этих трех столетий на Русь импортировали в основном вина, шелка и предметы искусства, такие как иконы и ювелирные украшения, а также фрукты и изделия из стекла.

В страны Востока Русь продавала меха, мед, воск, клыки моржей и - по крайней мере в отдельные периоды - шерстяное сукно и льняное полотно, а покупала там специи, драгоценные камни, шелковые и сатиновые ткани, а также оружие дамасской стали и лошадей. Следует отметить, что некоторые товары, закупаемые русскими у восточных купцов, такие как ювелирные камни, специи, ковры и т. п., шли через Новгород в Западную Европу. В десятом и одиннадцатом веках византийские товары, особенно шелковые ткани также поступали в Северную Европу через Балтику. Новгородская торговля, таким образом, частично была транзитной.

Другая особенность балтийской торговли состояла в том, что близкие категории товаров в разных случаях экспортировались или импортировались, в зависимости от ситуации на международном рынке. Основной предмет экспорта Новгорода и Смоленска в западную Европу составляли те же три ведущие категории товаров, что и в русско-византийской торговле - меха, воск и мед. К ним можно добавить лен, пеньку, канаты, холстину и хмель, а также сало, говяжий жир, овчины и шкуры. Из Смоленска также вывозили серебро и серебряные изделия. С Запада ввозили шерстяное сукно, шелк, льняное полотно, иглы, оружие и изделия из стекла. Кроме того, по Балтике на Русь поступали такие металлы как железо, медь, олово и свинец; а также селедка, вино, соль и пиво.

Анализируя ассортимент товаров в русской внешней торговле, мы видим, что Русь посылала за границу в основном - если не исключительно - сырье, а получала из-за границы готовую продукцию и металлы.

Как и следовало ожидать, в процессе оживленных внешнеторговых отношений русские купцы часто путешествовали за границу, а иностранные приезжали на Русь. Русские купцы появились в Персии и Багдаде уже в девятом и десятом веках. А в Константинополе, как мы знаем, было постоянное поселение русских купцов. Новгородские купцы регулярно посещали остров Визби и города вдоль южного берега Балтийского моря - Померанское побережье. Не лишним будет отметить, что до середины двенадцатого века некоторые из этих городов, например, Волынь и Аркона, оставались славянскими.

В свою очередь иностранные купцы устраивались на Руси. В Новгороде было два "иноземных двора": готландский и немецкий. Довольно большая колония немецких купцов процветала в Смоленске. Армянские, греческие и немецкие купцы обосновались в Киеве. Еврейские купцы тоже упоминаются в источниках, но большинство из них не были иностранцами. В Суздальском княжестве зарубежную торговлю представляли булгарские, хорезмские и кавказские купцы.

Некоторые русские и иностранные купцы путешествовали самостоятельно, но основной объем торговли как по суше, так и водным путем, осуществлялся торговыми флотилиями судов и караванами повозок. Этот способ передвижения был наиболее предпочтительным из-за трудных условий того периода. На море, если один из кораблей флотилии терпел бедствие, его команда могла получить помощь с других судов; аналогично на суше, сломавшуюся повозку легче было отремонтировать совместными усилиями, чем в одиночку. При движении по рекам преодоление порогов тоже требовало кооперации. И, конечно, путешествие караванами позволяло лучше защититься от воровства и грабежей, особенно в сухопутной торговле при пересечении безлюдных приграничных районов.

Караваны способствовали созданию купеческих объединений, полезных и во многих других отношениях - например, в общей защите купеческих прав и регулировании уровня пошлин и налогов. Объединения купцов рано сложились в Киевской Руси. Из русско-византийских договоров десятого века нам известно, что греки должны были выделять средства на содержание русских купцов отдельно по городам. Обычно купцы одного города представляли собой нечто вроде совместного предприятия. Известно, что в Новгороде они объединялись в "сотни". Богатые купцы, участвовавшие во внешней торговле, создали свое собственное общество под названием "Иваново сто". Вступительный взнос в него доходил до пятидесяти гривен серебром плюс неопределенное количество полотна. [+26]

Кроме официальных ассоциаций существовали и частные объединения. Два, три или более человек могли кооперироваться, объединяя свои капиталы или услуги, или и то и другое. Быстро развивалась система кредитов. Купец мог занимать деньги как у князя, так и у других купцов. Во время путешествий по городам Руси ему требовались складские услуги, которые появлялись под влиянием спроса. Для того, чтобы предотвратить любое возможное недоразумение между членами объединения, между купцом и кредиторами, а также между ним и доверенным лицом, в княжеском законодательстве появилась хорошо разработанная система торгового права. Пространная редакция "Русской Правды" содержит положения, которые можно назвать законом о банкротстве. Интересно, что при погашении долгов закон предоставляет преимущество иностранным кредиторам перед местными.

Русское торговое право киевского периода имело международный аспект, поскольку отношения между русскими и иностранными купцами регулировались рядом международных торговых договоров и соглашений, начиная с русско-византийского договора десятого столетия. В начале одиннадцатого века была заключена торговая конвенция между Русью и волжскими булгарами (1006 г.). [+27]

Торговые статьи, скорее всего, входили также в мирные договоры, заключенные с хазарами в течение одиннадцатого и двенадцатого столетий.

В 1195 г. торговый договор был заключен между Новгородом, с одной стороны, и немцами, готландцами и каждым "латинским (имеется в виду римско-католическим) народом" - с другой. Еще более важным и тщательнее разработанным является соглашение между городом Смоленском и Ригой, Готландом и рядом немецких городов Померанского побережья (1229 г.). [+28] Оба договора содержат не только торговые статьи, но и уголовные нормы на случай нанесения увечий или убийства русских иностранцами и наоборот. Полное взаимное равенство сторон является беспрецедентной чертой этих документов.

9. Деньги и кредит

В докиевской Руси в качестве платежного средства на севере использовали меха, а на юге - скот. Поэтому существовало два термина, обозначавших деньги: куны (шкурки куниц) и скот. В киевский период использовали оба слова, хотя в реальности к тому времени средством платежа уже служили серебряные пластины и монеты. Золото было редкостью.

Иностранные монеты, как восточные (сасанидские, позже арабские), так и западные (римские, позже византийские), в докиевской Руси ходили в большом количестве. Они имели хождение и в киевский период, но в княжение Владимира и Ярослава появились также монеты собственной чеканки.

Из-за разнородного происхождения древнерусских денег, очень непросто определить цену каждой денежной единицы. [+29] Прежде всего следует отметить, что в киевский период на Руси существовало три денежных стандарта: 1) золото, 2) серебро и 3) куны, хотя на самом деле это тоже было серебро, но меньшего достоинства. Основная единица всех трех систем называлась гривной. Этим словом первоначально называли " шейное крученое металлическое ожерелье". Золотые ожерелья носили иранские и готские военачальники, и, вследствие того, что персы и готы преобладали в охране Византийского дворца в пятом столетии, ожерелье (по-гречески "маняк") стало знаком офицера охраны в Византии. Как платежная единица гривна представляла собой не кольцо, а пластину золота или серебра.

Золотая гривна, по-видимому, равнялась половине тройского фунта золота. Серебряная гривна, скорее всего, была равна приблизительно одному тройскому фунту серебра. Первая использовалась редко, а вторая была стандартной единицей во всех торговых сделках и, в частности, во внешней торговле. При бытовых наличных сделках расчет производился в гривнах кун.

Части гривны были известны как ногата и резана; одна гривна кун состояла из двадцати ногат и пятидесяти резан. Наименьшая единица называлась векша (белка); в Смоленске одна ногата равнялась двадцати четырем векшам.

Несколько позже термин куна стал употребляться в значении "часть гривны". Нет общего мнения по вопросу об относительной стоимости одной куны и первоначальной гривны кун. Согласно Прозоровскому, в гривне было пятьдесят кун, из чего следует, что куна равнялась резане. А, по мнению Мрошека-Дроздовского, в гривне должно было быть двадцать пять кун, что приравнивает одну куну к двум резанам. Что касается отношения гривны серебра к гривне кун, то известно, что в Смоленске одна гривна серебра приравнивалась к четырем гривнам кун. Далее можно отметить, что в летописях, а также некоторых других источниках, упоминается еще один термин для обозначения денег - бела. Теперь трудно сказать, был ли он общим названием серебряной монеты или термином, обозначающим особую денежную единицу. Бела также значила мех, вероятно горностай; в современном русском языке есть слово "белка".

Как мы видели (раздел 8, выше) кредитные сделки играли заметную роль в развитии русской торговли в киевский период, особенно внешней. Неудивительно поэтому, что в Киевском законодательстве значительное внимание уделялось займам и процентам по ним. Согласно "Русской Правде" процент зависел от срока займа. "Месячная" ставка, которая была максимальной, разрешалась для коротких кредитов на срок не более четырех месяцев; для займов от четырех месяцев до одного года устанавливалась ставка в "треть года"; для более длинных займов законной являлась "годовая" ставка, которая была минимальной, и только для нее оговаривался процентный потолок - 10 кун за каждую гривну, взятую в заем. Обычно считали, что в этом случае речь идет о гривне кун. Если мы согласимся с Прозоровским, что одна гривна кун состояла из пятидесяти кун, то куна за гривну составит двадцать процентов годовых; если мы последуем расчетам Мрошека-Дроздовского, двадцать пять кун в одной гривне кун, то в этом случае процентная ставка вырастет до сорока процентов. Эта последняя цифра была принята Ключевским.

Однако есть сомнение, что гривна, упоминаемая в соответствующей статье "Русской Правды", - гривна кун. [+30] При торговом кредитовании и других сделках этого периода счет почти всегда велся на серебро. Следовательно, в этой статье гривна значит "гривна серебра". А поскольку одна гривна серебра равнялась четырем гривнам кун, то для вычисления реального кредитного процента, мы должны разделить полученные выше двадцать и сорок процентов на четыре. Получаем пять и десять процентов годовых, соответственно. В этой связи не лишним будет отметить, что в византийском праве одиннадцатого века законная процентная ставка по кредитам колебалась от 5, 5 до 8 процентов годовых в зависимости от условий займа. [+31]

10. Капитал и труд

Капитал в киевском обществе представлял собой землю, деньги, рабов, скот, пасеки, охотничьи и рыболовные угодья и т. д. Начальное накопление капитала было, главным образом, результатом торговых сделок, особенно во внешней торговле. В этом смысле и с необходимыми оговорками, мы можем говорить о строе киевской экономики как о торговом капитализме.

Поскольку в киевский период торговля и война были тесно связаны, уместно будет отметить, что военные трофеи и дань, выплачиваемая русским побежденными врагами, составляли другой важный источник накопления капитала. Военная добыча делилась между участвовавшими в кампании военачальниками и воинами пропорционально их рангу, княжеская доля была, конечно, наибольшей.

Клады драгоценностей и монеты, большое количество которых найдено в различных районах России, являются интересным показателем богатства, накопленного высшими классами Руси того периода. [+32] Например, клад, обнаруженный в Рязани в 1828 г., содержал более семидесяти фунтов серебряных монет. При раскопках в Рязани, в Киеве, а также в других местах находили большое количество драгоценных камней.

Князья основных русских княжеств были, вероятно, самыми крупными богатыми людьми - предпринимателями того периода, так как владели крупнейшими земельными поместьями и имели контрольную долю во внешней торговле. Состоянием бояр была, преимущественно, земля, а купцов - товары и деньги. Церковь со своей десятиной и жалованными землями также находилась на пути ко вступлению в ранг капиталистов, хотя основной подъем благосостояния Церкви произошел позже, в монгольский период. Показателями богатства некоторых князей служат следующие факты: Святослав II, будучи князем Черниговским, но еще не Киевским, пожертвовал сто гривен золота Печерскому монастырю; Владимир II, когда он был еще незначительным местным князем, однажды дал своему отцу три сотни гривен золота, а в другой раз - тысячу двести гривен серебра. В 1120 г. Василько из Теребовля заплатил полякам две тысячи гривен серебра в качестве денежного выкупа за своего брата Володаря. Говоря о князьях, не всегда возможно отделить их собственные средства от государственных, находящихся в их распоряжении. Обычно князю отходила треть всех государственных сборов. Но нельзя забывать, что князь мог, во многих случаях, использовать свою власть для поддержки собственных торговых предприятий. Так, как мы знаем, Святополк II Киевский пытался монополизировать торговлю солью в собственных интересах.

Совокупное состояние богатого князя, такого как тот же Святополк, судя по всему, доходило до весьма значительных сумм, если говорить о его денежном выражении, однако трудно сказать даже предположительно, какова была эта цифра. По рассказу из "Повести временных лет" о приезде послов императора Генриха IV к Святославу II в 1075 г. ясно, что накопленное русским князем богатство было больше, нежели у Генриха, единственное сделанное послами замечание касалось того, что он лучше использовал бы свои деньги, если бы раздал их своим подданным, вместо того, чтобы давать им умирать. Некоторые купцы, особенно новгородцы, тоже, должно быть, были очень состоятельны, но опять мы не имеем возможности адекватно определить размер их капитала. Строительство церквей некоторыми из них на собственные деньги дает некоторое представление о средствах, которыми они располагали. Из Новгородских летописей мы знаем, например, что в 1050 г. Садко Богатый построил в Новгороде церковь (вероятно деревянную); в 1115 г. неизвестный новгородский купец заложил каменную церковь, в 1192 г. дочь купца Широжкина тоже построила каменную церковь.

Хотя в Новгороде было много состоятельных купцов, никто из них не был богат настолько, чтобы монополизировать рынок. История о споре Садко с другими известными новгородцами, изложенная в одной из былин, весьма характерна в этом отношении. Хотя ни один купец в отдельности не обладал достаточной политической или административной властью, чтобы отстаивать свои коммерческие интересы, как это делали князья, все вместе новгородские купцы чаще всего были в состоянии влиять на решения городского веча в свою пользу. Купеческие объединения, такие как упомянутое выше "Иваново сто", тоже, должно быть, поддерживали интересы предпринимателей. Подобные организации, по всей вероятности, существовали также и в других городах, и купцы этих городов имели голос на собрании городского веча. Более того, купцы и купеческие организации часто имели возможность влиять на княжескую политику. Возвращаясь к случаю со Святополком II, можно напомнить, что идея соляной монополии была предложена ему ведущими торговцами солью, которые образовали нечто вроде картеля под его руководством.

Теперь давайте обратимся к проблеме труда. В его современном понимании этот термин вряд ли приложим к средневековым условиям или применим, но лишь к небольшой части работников того периода. Большей частью сельскохозяйственных производителей были крестьяне, большей частью товаропроизводителей - ремесленники, и каждый имел собственную мастерскую. На западе то, что мы называем наемным трудом, появилось не раньше тринадцатого или четырнадцатого века. В Киевской Руси наемные рабочие использовались и в сельском хозяйстве, и в ремесленном производстве, хотя количество временно занятых было небольшим. Однако в определенных случаях - таких как строительство больших храмов или дворцов - нанимались дополнительные работники. Так, когда Ярослав Мудрый предпринял строительство Софийского собора в Киеве, он приказал разослать весть, приглашающую возниц и других рабочих. История говорит, что сначала ответа не последовало, люди, видимо, не были уверены, что им заплатят за работу. Тогда Ярослав объявил дополнительно, что каждый будет получать одну ногату в день, и платежи будут производиться ежедневно; для подтверждения у Золотых Ворот были установлены повозки с деньгами. [+33]

Это был случай неквалифицированного труда. Из постановлений статьи "Русской Правды" о строительстве мостов и городских стен было вычислено, что ежедневная плата плотникам равнялась полутора ногатам плюс содержание. Заработная плата сельскохозяйственных рабочих, по всей видимости, была значительно меньше. Согласно поздней редакции "Русской Правды" работнице с дочерью платили две гривны в год за двоих. [+34] Что касается заработной платы работникам-мужчинам, то в "Русской Правде" упоминаются только работники по договору, чья ежегодная плата составляла полгривны. Эта сумма, однако, была только кредитом на возмещение его долга, а не реально выплачиваемой работнику за труд. Очевидно из этого свидетельства нельзя делать выводов о суммах ежегодной платы наемному работнику, не связанному договором. Заработки у свободного работника-мужчины, в любом случае, были выше, чем работниц-женщин.

Права работников были защищены обычаем, если не законом. Из Киевского "Патерика" нам известно, что если наниматель после договора с работником менял свое решение и решал отказаться от его услуг, то он, тем не менее, должен был удовлетворить нанятого работника, даже если последний не приступал к работе. Если наниматель отдавал жалованье работника третьему лицу (вероятно, своему управляющему), а тот не заплатил работникам, то вся ответственность ложилась на работодателя. [+35]

Следует отметить, что существовал один тип работы, который не предполагал использование свободных работников и, таким образом, более или менее оставлялся за рабами. Это была служба по домашнему хозяйству - не только работа лакея или горничной, а также ключника и управляющего (тиуна). Если мужчина или женщина поступали на такую службу, понимая что он или она остаются свободными, то в этом случае заключался соответствующий контракт (см. Гл. VII, раздел 7). Что касается профессиональных организаций, то, без сомнения, существовали объединения плотников и каменщиков, но в источниках того периода слишком мало информации о них.

11. Национальный доход

Точная оценка национального дохода Руси в киевский период невозможна из-за отсутствия статистических данных. Однако даже приблизительная гипотеза по этой проблеме будет здесь уместной в качестве средства обобщающего наше понимание киевской действительности. В Киевской Руси никогда не производилась перепись населения. Не производилось также переписи поместий, за исключением княжеских владений и церковных поместий, при управлении которыми, без сомнения, велись очень точные записи всех доходов и расходов. К сожалению, за исключением нескольких фрагментов, эти записи не сохранились.

Собственно говоря, любая оценка годового дохода нации основывается на оценке следующих позиций: [+36]

1. Объем валовой продукции страны, включая общий объем произведенных и переработанных в течение года материалов.

2. Объем чистой продукции, для вычисления которого мы должны вычесть из объема валовой продукции ту часть произведенных материалов, которая используется для дальнейшего воспроизводства капитала страны. Этот общий итог составляет национальный доход.

3. Доход на душу населения, который получается делением объема чистой продукции на всех граждан страны: производителей, посредников и тех членов общества, которых обычно называют "праздными классами".

В средние века отношение между первыми двумя позициями (объемами валовой и чистой продукции) в значительной степени отличалось от того, что мы имеем теперь, потому что в отсутствие сложной техники требовалось меньше материалов для воспроизводства национального капитала. Киевская Русь, конечно, не была исключением в этом плане, и объем ее чистой продукции, безусловно, был значительно ближе к объему валовой, нежели в современной России.

Что касается индивидуальных доходов, то большинство населения состояло из мелких производителей (крестьян и ремесленников), и подавляющее их большинство было обеспечено, по крайней мере минимумом продуктов и товаров потребления, за исключением периодов национальных бедствий.

В объеме валовой продукции Киевской Руси можно выделить четыре основные части, имеющие особое значение: 1) охота и рыболовство, 2) земледелие, 3) скотоводство и 4) ремесла и промыслы.

1. Объем валовой продукции первой категории был значительно выше, чем потребительские потребности людей, занятых в ее производстве. Валовая продукция превышала потребности внутреннего рынка и составляла главные статьи русского экспорта, особенно в ранний киевский период.

2. Земледелие покрывало потребительские потребности на юге Руси, и его продукции, за исключением неурожайных лет, было достаточно для обеспечения потребностей экспорта - преимущественно на север Руси, где объем местной продукции был ниже потребностей населения.

3. Скотоводство как отрасль русской национальной экономики удовлетворяла потребности внутреннего рынка и производила шкуры в достаточном количестве для их экспорта. С другой стороны, лошади и крупный рогатый скот импортировались от степных кочевников.

4. Что касается промыслов и ремесел, то продукция мелких ремесленных мастерских полностью покрывала местные потребительские потребности. Более крупные мастерские в городах, а также в княжеских поместьях и монастырях, производили излишек товаров, который в основном поглощался внутренним рынком, хотя частично и экспортом.

Можно добавить, что сравнительно многочисленный класс купцов и посредников добывали средства к существованию торговлей, как внутренней, так и внешней. Во внешней торговле, как известно, были заинтересованы и князья. В заключение можно сказать, что, по стандартам средних веков, объем валовой продукции в экономике Киевской Руси был, безусловно, впечатляющим. Больше того, объем чистой продукции Руси покрывал потребительские потребности основной массы населения и удовлетворял запросы богатого меньшинства в предметах роскоши, по крайней мере частично.

12. Подъем и депрессия

Проблема изучения циклов деловой активности в Киевской Руси была поставлена совсем недавно Петром Савицким [+37]. Так как точные статистические данные по этому периоду практически недоступны, этот ученый предложил опосредованный способ решения проблемы путем учета "групп индексов" циклов подъема. Он проанализировал летописи и другие источники, чтобы получить свидетельства о наличии в каждом подпериоде всех или некоторых групп индексов (или категорий) экономических факторов. Этим методом ему удалось извлечь из источников свидетельства по двадцати семи категориям, таким как коммерческие сделки, накопление частного капитала, расцвет сельского хозяйства, технические усовершенствования, строительство новых городов, колонизация и т. д.

На основании полученных данных он предложил следующую хронологическую таблицу деловых циклов на Руси в киевский период.

981-1015 Подъем (свидетельства о наличии четырнадцати "групп индексов")

1015-1026 Депрессия

1061-1071 Подъем (четырнадцать групп)

1071 -1073 Тенденция к подъему

1073-1086 Период стабилизации

1086-1092 Подъем (шесть групп)

1092-1101 Депрессия

1101-1123 Подъем (тринадцать групп)

1123-1129 Депрессия

1129-1133 Подъем (одиннадцать групп)

1133-1137 Период стабилизации

1137-1144 Подъем (пять групп)

1146-1150 Депрессия

На период с 1150 по 1178 гг. Савицкому не удается сделать вывод в национальном масштабе и он анализирует только региональные тенденции, исследуя три отдельных района - Киевский, Новгородский и Суздальский. В период с 1178 по 1237 г. он снова говорит о национальных циклах, а именно:

1178-1202 Подъем (одиннадцать групп)

1202-1218 Депрессия

1218-1227 Подъем (тринадцать групп)

1227-1232 Депрессия

1232-1237 Период стабилизации

Из этой таблицы видно, что, согласно Савицкому, большинство периодов подъема можно связать с колебаниями в русской политической истории. Княжения Владимира I, Ярослава I, Владимира II и Мстислава I в одиннадцатом и первой половине двенадцатого веков, а также времена княжений Святослава III и Рюрика в Киеве (1178-1202 гг.), сыновей Всеволода III в Суздале (1218-1227 гг.) являются периодами наибольшего подъема экономики.

Понятно - как признает сам Савицкий - что этот метод может дать только гипотетические результаты, так как летописцы не стремились систематически записывать факты экономической жизни, имея главной целью описание политических и религиозных событий. Таким образом, свидетельства по каждой категории деловой активности лишь случайны. С другой стороны, количество учитываемых в каждом случае категорий, в определенной степени нейтрализует элемент случайности, и, хотя изыскания Савицкого нельзя считать окончательными, они, безусловно, представляют большой интерес для исследователей этого периода.

Примечание

[+1] В. О. Ключевский, "Боярская Дума древней Руси", с. 13.

[+2] Б.Д. Греков, "Киевская Русь", с.35.

[+3] П.Н. Третьяков "К истории племен верхнего Поволжья", МИАС, V (1941)

[+4] См. Греков, цит. раб., с. 26-31.

[+5] См. Н.Я. Аристов, "Промышленность древней Руси", стр. 111-112; М.Д. Хмырев "Металлы, металлические изделия и минералы в древней России", (С.-Петербург, 1875), стр. 18-33, 51-52, 63; М.В. Довнар-Запольский, "История русского народного хозяйства", I, стр. 248-249; С.Г. Струмилии, "Черная металлургия в России и СССР" (Москва, 1935), стр.113-114; Г. Вернадский, "Iron Mining and Iron Industries in Medieval Russia", Études dédiées à la mémoire d'André Andreadés (Athens, 1939), стр. 361-366.

[+6] О Германии см. П.А. Сорокин, Social and Cultural Dynamics (New York, American Book Company, 1937), III, стр. 343-344. О Венгрии см. S. Szabo, Ungarisches Volk (Budapest and Leipzig, 1944), стр. 50-53.

[+7] ЭС, XL (1897), 631.

[+8] Довнар-Запольский, стр. 57-58.

[+9] П.Н. Милюков, "Очерки но истории русской культуры", I (7-е издание, Москва, 1918), стр. 27-28.

[+10] П.П. Смирнов, "Движение населения Московского государства", Русская история, М.В. Довиар-Запольский, ред.II, стр.67-69.

[+11] J. Rutkowski, Histoire économique de la Pologne (Paris, 1927), p. 90.

[+12] Г. Вернадский Звенья русской культуры, I, стр. 25-30. А.И.Яковлев, используя другой метод подсчета, пришел к аналогичным заключениям; см. его книгу Холопство и холопы в Московском государстве, I, (М.-Л., 1943), стр. 298.

[+13] Cross, pp. 308-309.

[+14] Там же, стр. 304

[+15] Аристов, цит. раб., стр. 22-23,

[+16] О русском земледелии в киевский период см.: там же, стр.48-64; А. Петров, Древнейшие грамоты по истории карпато-русской Церкви (Прага, 1930), стр. 79-84; J. Kulischer, Russischе Wirtschaftsgeschichte, рр.86-88; Греков, цит. раб., стр. 36-50.

[+17] Аристов, цит. раб., стр. 64-68.

[+18] Там же, стр. 40-48; Кулишер, цит.раб., стр. 88-89.

[+19] Правда Русская, Б.Д.Греков, ред.. I, стр. 352-354.

[+20] См. Греков, Киевская Русь, стр. 86-93.

[+21] Аристов, цит. раб., стр. 117-131.

[+22] Там же, стр. 68-73.

[+23] Cross, p. 220.

[+24] Аристов, цит. раб., стр. 170-172; Кулишер, цит. раб., стр. 103-105.

[+25] Аристов, цит. раб., стр. 183-258; Кулишер, цит. раб., стр. 118-157; см. также M. Бережков, О торговле Руси с Ганзеей до конца XV века: L. K. Goetz, Deutsch-russische Handelsverträge des Mittelalters.

[+26] О льготах князя Всеволода церкви Св. Иоанна (приблизительно 1135 год) см. Хрестоматия I, стр. 212-215.

[+27] Татищев, II, стр. 88-89; М. Мартынов, "Договор Владимира с Волжскими булгарами 1006 года", Историк-марксист, 1941, No 2, стр. 116-117 (недоступно для меня); С. Л. Пештич "О договоре Владимира с волжскими булгарами", Исторические записки, 18 (1946), стр. 327-335.

[+28] Хрестоматия, I, стр. 93-108; L. K. Goetz, Deutsch-russisстр. 14-72, 231-304.

[+29] О русских деньгах и монетарных системах см. И. Прозоровский, Монета и вес в России; граф И. И. Толстой, "Древнейшие русские монеты", РАО, 6 (1893), с, 310-382; см. также Источники, I, 2.

[+30] Статья 53А Пространной редакции (Г. Вернадский, перев. "Medieval Russian Laws", p. 45)

[+31] C.E. Zachariä von Lingеnthal, Geschichtе des griеchischrömischеn Rechts (3d еd. Berlin, 1892), p. 311. см. также G. Ostrogorsky, "Lohne und Prcisc in Byzanz", BZ 32 (1932), 293-333.

[+32] Н. П. Кондаков, "Русские клады", I.

[+33] Хрущевский, III, 344.

[+34] Русская Правда, Греков, ред., I, 354.

[+35] В. Яковлев, Памятники русской литературы XII и XIII веков (Санкт-Петербург, 1872), с. CLXX, CLXXVIII.

[+36] С.Н. Прокопович, Народный доход западноевропейских стран (Москва и Ленинград, 1930), с. 11-12.

[+37] П.Н. Савицкий, "Подъем и депрессия в древне-русской истории", ЕХ, 11 (1936), с. 65-100.

[ << ] [ Начала Этногенеза ] [ Оглавление ] [ >> ]