Зулус Чака. Возвышение зулусской империи

Э. А. Риттер

Глава 10. Борьба со знахарями

Булавайо Чаку ждали дурные вести. Началось с того, что над краалем пролетела молотоголовая цапля. Потом забрел дикобраз. Вслед за этим на ограду крааля уселась ворона и заговорила человеческим голосом. И, наконец, у самых ворот крааля убило молнией двух коров. Совершенно очевидно, что тут не обошлось без колдовства. Надо было ╚вынюхать╩ злодея или злодеев.

Немедленно послали за Нобелой ≈ известной исангома ≈ ╚искательницей колдунов╩. Совершив обряд ╚бросания костей╩, она распорядилась провести всеобщее ╚вынюхивание╩.

Три дня спустя почти всем взрослым мужчинам, жившим во владениях Чаки, включая воинов, было велено явиться в Булавайо. Они построились на площади для парадов, оставив широкие проходы между шеренгами. Строй напоминал подкову, отверстие которой было обращено к Чаке. Окруженный своими советниками, он сидел на большом искусственном холме из глины, откуда открывался отличный вид на все сборище.

Люди стояли неподвижно, охваченные страхом перед тем, что их ожидало. Молчание нарушали только жуткие, пронзительные крики и завывания, исходившие от группы пяти нелепо одетых женщин. Они приближались из-за глиняного холма к отверстию подковы, то пригибаясь к земле, то подпрыгивая.

Первой шла Нобела. Лицо ее, вымазанное белой глиной, которая покрывала также руки и ноги, походило на страшную маску. Голову и руки украшал целый набор высушенных и надутых пузырей и змеиных кож. С шеи свешивались когти и зубы леопардов и гиен, а также козьи рога. На высохших грудях ухмылялись черепа двух бабуинов. Юбка из коровьей шкуры, смягченной специальной обработкой, закрывала нижнюю часть тела ≈ от поясницы почти до самых колен. В руке она держала хвост гну или вильдебееста. Так же были одеты и четыре ее спутницы.

Наконец извивающаяся шеренга исангомас во главе с Нобелой появилась перед Чакой и строем зулусов. Здесь ╚искательницы колдунов╩ образовали круг, который стал медленно вращаться. Из него все время раздавался тихий, шипящий свист, который становился громче по мере того, как ускорялся темп вращения. Вращаться начали и глаза пяти женщин, а тела их, не прекращавшие движения по кругу, все сильнее и сильнее подергивались. Постепенно исангомас довели себя до исступления. Словно демоны, они вертелись, прыгали, отвратительно гримасничали, гогоча и испуская вопли, от которых кровь стыла в жилах.

Глядя на исангомас, пораженные ужасом люди цепенели. Никто, кроме самого вождя, не был в безопасности от ╚вынюхивания╩, которое немедленно влекло за собой мучительную смерть. Самым жестоким было то, что если ╚вынюханный колдун╩ оказывался главой крааля (а это обычно так и было), то убивали, ≈ правда, милосердно, закалывая ассегаем, ≈ всех его близких. Воины окружали крааль и уничтожали поголовно всех его обитателей, стар и млад, хижины поджигали, а скот угоняли. Он пополнял собой стада вождя, который раздавал часть добычи в награду искателям колдунов и палачам.

Таков был с незапамятных времен обычай всех нгуни и родственных им рас [+1]. Справедливость его никогда не подвергалась сомнению, ибо считалось, что даже ни в чем не повинный человек, может, сам того не зная, служить орудием какого-нибудь колдуна, а значит, и источником зла для всей общины. По этой причине он подлежал уничтожению со всеми чадами и домочадцами.

Апеллировать к вождю было бесполезно: колдовство считалось таинством, скрытым от взоров непосвященных и доступным лишь одним знахарям. Только они могли понимать и истолковывать его. Если, однако, приговоренному все же удавалось спастись от палачей, которые шли следом за искателями колдунов (это удавалось ему чрезвычайно редко), и броситься к ногам вождя, он мог просить и получить убежище и тогда более не подвергался преследованию.

Когда крики, вопли и судорожные движения достигли апогея, Нобела и ее зловещие спутницы с драматической внезапностью замерли, и вся группа повернулась к Чаке. Затем, искоса поглядывая на него, все они стали принюхиваться по-собачьи, а Нобела заголосила: ╚В стране нашей есть злые люди!╩. Тут она сделала паузу, а четыре ее спутницы повторили хором ту же фразу.

╚Мы можем учуять их мысли!╩ ≈ продолжала Нобела, нюхая воздух. Остальные, также принюхиваясь, слово в слово вторили ей. ╚Они могут повредить вождю колдовством, но мы способны учуять их злобные замыслы... Да, можем учуять в дыме их краалей и в утреннем тумане... В воздухе, на земле и под землей... В дожде и текучих водах нашей земли... От нас они нигде не спрячутся... Мы ≈ псы вождя...╩ И они снова и снова нюхали воздух... ╚И мы найдем их повсюду!╩

С последними словами они высоко подпрыгнули вверх и, повернувшись в воздухе, опустились на землю лицом к строю зулусов, то есть спиной к Чаке. Затем, припав к земле, словно хищник, приготовившийся к прыжку, и прикрыв глаза от солнца левой рукой, они уставились на оцепеневшие шеренги людей.

Нобела пронзительно закричала: ╚Пойте, люди, пойте, чтобы мы могли обонять сладкое дыхание невинных и вонь изо рта тех, кто замешан в колдовстве!╩

Все присутствующие, включая советников, окружавших Чаку, тихо запели, как того требовал обычай. Лишь один вождь не должен был подпевать.

Пять исангомас с Нобелой во главе быстро пробежали посередине подковообразного строя и достигли крайней точки дуги, в двухстах ярдах от Чаки. Здесь в каждой шеренге был оставлен проход для исангомас. На бегу они подпрыгивали примерно через каждые десять шагов, дико вращали глазами и издавали исступленные крики и вопли. Время от времени искательницы колдунов становились на четвереньки и обнюхивали землю и ноги несчастных людей. Иногда они продвигались вперед ползком, ни на секунду не переставая принюхиваться. Гримасничая и кривляясь, они оглядывали окаменевших воинов, которые, задыхаясь от страха, все же старались не прекращать пение. Время от времени, подобно собакам, идущим по следу, они поворачивали назад, как бы в поисках потерянного запаха, и приподнимали смертоносный хвост гну, словно собираясь ударить им человека в знак того, что он оказался ╚вынюханным╩ ими колдуном.

За исангомас торжественно шествовали палачи. Муки ожидания порою становились нестерпимыми, но пять искательниц колдунов знали, что настал их час, и не спешили вынести приговор. Они наслаждались зрелищем этих мук и старались продлить их, насколько было возможно. Только при вторичном обнюхивании каждой шеренги хвосты гну опустятся на заранее намеченные и обреченные жертвы.

Всякий раз, как вурдалаки, совершавшие свой обряд, приближались к человеку, которого по той или иной причине считали возможным виновником зла (хотя бы потому, что его вообще недолюбливали), остальные невольно начинали петь громче. Это, естественно, помогало знахаркам избирать жертв, угодных народу, независимо от тех, кто уже был внесен в их список. Когда же они приближались к человеку, пользовавшемуся всеобщим уважением, пение почти замирало.

Командир полка Фасимба ≈ Мдлака, человек несравненного мужества, внутренне содрогнулся, когда Нобела принюхалась к нему, чуть не коснувшись своим искаженным злобой лицом его лица, и затем дважды возвращалась к нему. Однако всякий раз пение затихало, воины же и вовсе неслышно шевелили губами, ибо наряду с Мгобози Мдлака был одним из самых популярных людей в стране. Нобела, однако, не любила его и Мгобози, как не любила вообще всех умных людей, особенно если они советовали вождю придерживаться умеренной политики и не домогались ее расположения.

Чака нахмурился ≈ он знал, что даже он не полновластен, когда на сцене появляются искательницы колдунов. В тот самый миг, когда они ударят свою жертву хвостом гну, палачи, не дожидаясь приказа вождя, уведут ее и предадут ужасной казни.

Закончив первый предварительный обход рядов, Нобела и се помощницы занялись советниками, окружавшими Чаку. Исангомас, построившись в ряд и согнувшись почти вдвое, приблизились к ним. Если не считать звуков, издаваемых при принюхивании, они молчали, но зато гримасничали и вращали глазами самым устрашающим образом. Даже Чака, находившийся в полной безопасности, почувствовал их гипнотическое воздействие. Когда они проходили мимо его парализованных советников, покрывшихся от страха испариной, он вспомнил слова Мбийи и пробормотал:

≈ Не ищите колдунов среди моих испытанных друзей. Оставьте их в покое.

С лицом, искаженным яростью, ни на кого не глядя, Нобела тихо пропела в ответ:

≈ Те, кто ближе и всего дороже тебе, ≈ самые сильные орудия колдуна, хотя они того и не знают. Берегись, о вождь, ибо глаза наши видят то, чего не можешь видеть ты, а носы наши чуют запах зла, как нос собаки чует неуловимый для человека запах быка.

Чака чувствовал себя неуверенно: он все еще испытывал к знахаркам большое уважение, которое впитал с молоком матери, хотя благодаря своему врожденному уму подозревал, что многие их действия основаны на обмане или корысти, а некоторые исангомас ≈ просто мошенницы.

≈ Я слышу тебя, матерь страха, но что, если твой выбор противоречит мнению народа? ≈ вполголоса спросил Чака.

≈ И без того нам многое мешает. Неужто дети станут поучать свою мать? ≈ снова пропела Нобела.

≈ Продолжай свою охоту, но, смотри, не потревожь осиное гнездо, ≈ тихим, но зловещим голосом ответил Чака.

Со злобной улыбкой торжества Нобела направилась к Мгобози и стала кружиться вокруг него, как настоящий ангел смерти, терзая его ожиданием худшего. Шедшие за ней палачи поигрывали связками двенадцати-дюймовых деревянных колышков, каждый из которых был ненамного толще карандаша. Если Мгобози будет признан виновным, палачи немедленно его уведут, загонят колышки в задний проход и бросят осужденного умирать медленной смертью в вельде, а все его жены будут уничтожены.

Квинтет с Нобелой во главе построился в извивающуюся линию и направился к отверстию подковы для решительного и окончательного ╚вынюхивания╩. К этому времени все сборище, парализованное мучительным чувством ожидания, впало в состояние столбняка. И вдруг напряжение, ставшее невыносимым, было нарушено. Чака встал во весь рост и закричал:

≈ Эй, Мдлака! Собери-ка лучших ребят из полка Фасимба и встань рядом со мной в караул.

Словно очнувшись от ужасного кошмара, Мдлака протер глаза и, преисполненный надежды и радости, быстро выполнил приказ вождя.

Удавка Нобелы разжалась ≈ по крайней мере на время, ≈ и никто не понимал этого лучше, чем она сама. Изливая на окружающих свой яд, она довела ужас толпы до предела и, прыгая вдоль внешней шеренги, где начала ╚вынюхивание╩, принялась кружиться вокруг мужчины лет пятидесяти пяти с кольцом на голове. Несчастный был, очевидно, зажиточным главой крааля. Глаза его от страха вылезли из орбит, а она все играла с ним, то удаляясь и возбуждая в нем надежду, то возвращаясь на цыпочках назад. Наконец с дьявольским криком она подпрыгнула до самых его плеч и ударила по лицу хвостом гну.

Почти немедленно к нему подскочили с двух сторон палачи и отвели в центр подковы, где он остановился в оцепенении, сохраняя, однако, мужество. Вскоре к нему присоединился другой несчастный, потом третий и четвертый. Это, очевидно, завершило ╚сбор урожая╩ во внешних шеренгах, где стояли люди второстепенные. Нобела и ее коллеги выбежали, подпрыгивая, в центр подковы и, вытянув указующие персты в сторону жертв, вопили о том, какая участь их ожидает.

≈ Смотрите на них, о люди. Это абатагати (колдуны), они хотели околдовать нашего вождя и его народ, но мы их вынюхали, как вынюхаем еще многих в этом внутреннем кругу, от которого разит колдовством. Уведите их, о палачи, и проследите за тем, чтобы они как следует помучились, прежде чем умрут. Сообщите имена военному совету, чтобы воины успели смести с лица земли их краали, до того как зараженные жители получат предупреждение.

Палачам потребовалось минут пять, чтобы вогнать колышки в задний проход первым двум жертвам. Остальные двое приговоренных глядели на эту процедуру в состоянии полной прострации. Обычно жертвы ╚вынюхивания╩ до такой степени поддавались суеверному страху, что, считая себя невольными орудиями колдовства, оказывались парализованными и духовно и физически. Крайне редко кто-нибудь из них делал попытку спастись бегством. К тому же они знали, что семьи их обречены, даже если им самим удастся бежать, ≈ разве только они сумеют вырваться из рук палачей и броситься к ногам вождя, чтобы просить у него убежища. В любом другом случае, покинутые и отвергнутые всеми, как зараженные злодеи, несущие пагубу всему племени, они умрут медленной и ужасной смертью, причем дух их будет страдать не менее, чем тело.

К тому времени, когда палачи вернулись в центр подковы, Нобела собрала там еще одну группу из четырех горемык. Все они были почтенными и зажиточными главами краалей. Один из них выступал против режима Чаки. Другого не любили за негостеприимство, благодаря которому он и разбогател. Третий предпочитал удобрять свои поля, вместо того чтобы платить Нобеле за зелья, приносящие удачу. Урожай у него всегда был значительно выше, чем у соседей, опекаемых Нобелой, а потому ее агенты-шептуны вскоре внушили всем, что таких исключительных результатов можно достигнуть только посредством колдовства. И стоило Нобеле приблизиться к этому человеку, как пение стало громче, а когда она нанесла ему удар хвостом, оно сделалось оглушительным. Народ поддержал выбор Нобелы.

Четвертый ╚колдун╩ был очень удачливым скотоводом. Он отбирал лучших быков-производителей и всячески старался избежать падежа среди телят. Необычайно быстрое увеличение поголовья скота в его стадах казалось сверхъестественным. Среди завистливых соседей пошли толки. К тому же хищные звери не пытались проникнуть в загон богача, обнесенный надежной оградой, предпочитая хуже защищенные краали соседей. Всем было ясно, что тут не обошлось без колдовства.

Этих четырех увели на страшную смерть. Вскоре их участь разделили еще трое, также ╚вынюханные╩ во внутреннем кругу. Расправившись с одиннадцатью жертвами, Нобела занялась напоследок советниками и стражами, окружавшими Чаку. Здесь драматические события этого дня должны были достигнуть кульминации. Нобела собиралась нанести сильный удар, опираясь на могущество племенного права, на традиции, восходящие к незапамятным временам. Вождю придется подчиниться, а новым правителям, особенно если они упрямы, всегда нужно показать, что без знахарей и прорицателей обойтись нельзя. Она твердо решила избавиться от Мдлаки и Мгобози, так как эти честные воины никогда не скрывали свою антипатию к ней, а когда Мгобози ╚гнал коз╩ (зулусский эвфемизм, означающий ╚был пьян╩), он даже плевался при упоминании о ней, называя ╚задницей гиены╩. Подобное оскорбление непростительно, оно требует, чтобы виновный был наказан смертью.

Но одно дело, когда Нобела не противоречила воле Чаки и ограничивалась поисками колдунов, и совсем другое, когда она, преследуя собственные цели, угрожала его власти, пользуясь большими правами, которые предоставлял знахарке обычай и которых ее невозможно было лишить. Потому-то Чака и велел заблаговременно Мдлаке и Мгобози сесть поблизости от его ног и вполголоса предупредил их, чтобы они просили убежища, если Нобела ╚вынюхает╩ их. Таким образом, они оказались за кордоном воинов из полка Фасимба, которых по приказанию Чаки привел Мдлака.

Нобела миновала этот заслон, дрожа от предвкушения новой добычи. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы правильно оценить обстановку. Желая выиграть время, она сначала стала ╚принюхиваться╩ к рядам воинов полка Фасимба. Вплотную за ней шли палачи ≈ их главарю она шепотом дала какие-то указания.

Примечания

[+1] Народов ≈ Примеч. пер.

[ << ] [ Начала Этногенеза ] [ Оглавление ] [ >> ]