Каспийский свод сведений о Восточной Европе

Б.Н. Заходер

Часть 1. Поволжье и Хорасан

ИТИЛЬ. НАЧАТКИ ГОРОДСКОЙ ЖИЗНИ

Как ни отстало в своем развитии хазарское общество, хранившее, по сообщению наших источников, все следы родо-племенного устройства, все же надо отметить, что в IX-Х веках эти же источники регистрируют явления, показывающие несомненный прогресс. Через Хазарию, стоявшую на путях, связывавших Восточную Европу с Востоком, осуществлялась значительная транзитная торговля (о значении Хазарии для торговли русов см. раздел о русах). Сама Хазария также вела оживленный товарообмен. В разделе первом настоящего очерка мы уже упоминали о развитии в Хазарии сельского хозяйства, рыболовства, экспорте из Хазарии рыбьего клея. "Худуд ал-'алам", характеризуя Хазарию как страну "богатую, процветающую, с большим достатком", сообщает: "Из нее происходит рогатый скот, овцы и бесчисленные рабы". "Кабус-наме" в двадцать третьей главе, посвященной покупке рабов, упоминает о рабах восточноевропейского происхождения. Особое место в списке товаров, вывозимых из Хазарии, занимали меха. Добытые в "областях русов, булгар и Киева", эти меха у Истахри и Ибн Хаукала носят все же наименование "хазарских". Особенно значительным центром мехового экспорта был Итиль. Ибн Хаукал, следуя за текстом Истахри, в описании хазарской меховой торговли приводит интересные подробности и дополнения; по словам Ибн Хаукала, хазарские меха, которые расходятся по всему свету, это те же меха, что и в ал-Андалус; только в малой части эти меха происходят из славянских стран, большая и наилучшая часть их происходит из стран русов, а некоторые - причем самые лучшие - русы перекупают в странах Гог и Магог. За описанием меховой торговли у Ибн Хаукала следует сообщение о захвате и разорении русами Булгара и Итиля. Представляется, что связанность сообщений Ибн Хаукала о меховой торговле и захвате русами крупных волжских торговых центров не случайна. Тот же автор сообщает, что и по захвате Итиля русами не уменьшился "прилив торговли". Разнообразен был также хазарский импорт. Среди ввозимых товаров Истахри называет мед и свечи, которые, по его словам, привозят от русов и булгар. Персидский перевод Истахри употребляет слово, которое можно перевести, как "воск"; указание на булгар как на поставщиков в персидском переводе опущено. Ибн Хаукал повторяет Истахри. Йакут дважды упоминает о ввозе хазарами меда и свечей (воска), дополняя список стран-поставщиков Киевом. Хаджжи Халифа содержит только реликт всей темы: от русов к хазарам привозят воск. Как уже нам приходилось упоминать, наряду с медом и воском со Среднего Поволжья на Нижнее экспортировался сплавом строительный материал: сосна, ель. Текстильные товары были главным предметом хазарского импорта с Ближнего и Среднего Востока. Истахри, описав хазарскую одежду, сообщает: из-за отсутствия у хазар материалов для этой одежды, последний привозят из Горгана, Табаристана, Армении, Азербайджана и Рума. Персидский перевод Истахри уточняет: то, что купцы привозят, происходит не из Хазарии, а из других мест; в перечислении последних в персидском переводе отсутствует Рум. Ибн Хаукал следует за Истахри с тем, однако, отличием, что в перечислении мест, откуда привозят к хазарам текстильные материалы, отсутствует Армения и добавлены слова, расширяющие список стран-поставщиков общей фразой "и из других соседних стран".

Довольно оживленный обмен между хазарами и этими "другими странами" подтверждается наличием таможенных сборов и значительных иностранных купеческих колоний в Хазарии. Истахри - наиболее ранний и самый полный вариант - сообщает о статьях дохода (абваб ал-мал) хазарского царя, указывает на таможенные заставы и торговую десятину, взимаемую согласно обычаю на дорогах, в морских и речных портах. Персидский перевод Истахри в рукописи ИНА передает то же сообщение с заменой арабских терминов персидскими: "доходы от таможен и таможенных застав для купцов, которые стерегут гавани моря и рек и взимают налог бадж"; персидский термин бадж, как явствует из сопоставления с арабским оригиналом Истахри, в данном случае передает значение торговой десятины. Ибн Хаукал следует за текстом Истахри с некоторыми сокращениями - отсутствует упоминание о гаванях моря и реки как источнике дохода хазарского царя. "Худуд ал-'алам" из всего сообщения сохранил лишь реликт: богатства и достояние царя хазар по большей части от морской подати. В послании Хасдая ибн Шафрута к хазарскому царю среди вопросов, на которые желал получить ответ кордовский вельможа, находился вопрос о количестве дани и десятины. Не менее убедительны сообщения наших источников о купеческих колониях в Хазарии. Йакут, как обычно в хазарских сообщениях со ссылкою на Ибн Фадлана, рассказывает об итильском главе мусульман, обязанном судить как проживающих постоянно, так и приезжающих по торговым надобностям. Выше мы уже говорили о русской купеческой колонии в Итиле, продолжавшей, по словам Ибн Хаукала, торговые операции и по захвате города Святославом. В Семендере и Итиле, о чем речь ниже, эти купеческие колонии были весьма многочисленны.

Все это показывает, что, несмотря на архаическую крепость родо-племенного уклада - серьезное препятствие для установления единоверия в Хазарии, - прогрессивные тенденции в социально-экономической жизни создавали предпосылки для появления такого новшества в Хазарии, как город - центр административной, религиозной и экономической жизни. Ибн Хордадбех - кажется, первый из восточных писателей, перечисляющий несколько хазарских городов. Описав путь из Джурджана по Каспию к западному побережью, Ибн Хордадбех приводит следующий список: Хамлидж, Баланджар, ал-Байда'. Вслед за списком Ибн Хордадбех цитирует стихотворение поэта Бухтури, в котором упоминаются также два хазарских города - Хамлидж и Баланджар, и сообщает, что за Баб ал-абваб (в тексте ал-Баб) расположены владения "царя Сувар, царя ал-лагз, царя аллан, царя Филан, царя Маската, сахиб ас-сарира и город Семендер". Список Ибн Хордадбеха не одинок в источниках. "Худуд ал-'алам", упомянув об Итиле (Atil) и лежащем на берегу моря Семендере, приводит перечисление остальных хазарских городов:

Как явствует из сравнения списка Ибн Хордадбеха со списком "Худуд ал-'алам", большинство названий совпадает не только по начертанию, но и по последовательности упоминания. В отличие от Ибн Хордадбеха, анонимный среднеазиатский географ считает все эти названия не царствами, а "городами с крепкими стенами". В.Ф.Минорский дал подробнейший комментарий к списку "Худуд ал-'алам", указав на несомненное влияние Ибн Хордадбеха. Как и у Ибн Хордадбеха, в списке "Худуд ал-'алам" мы находим смешение хазарской, северокавказской и ширванской топонимики. Из приведенного выше списка городов к собственно хазарским мы можем причислить лишь четыре наименования: Хамлидж, или Хамлих, Баланджар, Байда' и Семендер. Рассматриваемые списки говорят о широко распространенном в восточной географической науке убеждении в существовании у хазар городов. Мысль о наличии у хазар городской жизни получила отражение в сочинениях и последующих авторов: так, Димашки (со ссылкой на Ибн ал-Асира) перечисляет четыре города хазар: Хамлидж, Баланджар, Семендер и Итиль. Исхак ибн ад-Хусейн сообщает о многих хазарских городах, приводя, впрочем, название одного лишь города Б.лйар, под которым можно разуметь Булгар, Баланджар или даже Итиль. Ибн Ийас говорит о хазарских городах во множественном числе, считая наиболее известным из них город Семендер.

Это убеждение восточной географической науки, насколько известно, до настоящего времени не имеет подтверждения со стороны археологии. Несмотря на многочисленные догадки, ни одно из этих названий не получило категорического прикрепления к какой-либо группе сохранившихся до наших дней памятников. Сказанное, конечно, ни в малейшей мере не колеблет основного, - остатки строительных сооружений и другие памятники материальной культуры, обнаруженные на территории, на которой в древности распространял свою власть каганат, подтверждают существование в Хазарии значительных по тому времени населенных мест. Но локализация этих мест, прикрепление того или иного наименования, сохранившегося в источниках, к определенным географическим пунктам - все еще дело будущего, дело, в котором роль филологического исследования отнюдь не меньше, чем археологическая находка.

Старейший "городской список", сохранившийся в сочинении Ибн Хордадбеха, особенно примечателен тем, что подтвержден отрывком из панегирического стихотворения. При отсутствии более веских доказательств такие стихотворные панегирики по своей исторической достоверности могут трактоваться наравне с любым документом: строгий стихотворный размер, сама целевая направленность панегириков - лучшие условия для консервации различного рода фактических данных. Имя лица, которому посвящен такой панегирик, его титулатура, название местностей, связанных со славословием, - все это лишь в очень редких случаях подвергается последующей фальсификации. Панегирик Бухтури посвящен Исхаку ибн Кундаджу. Последний, по словам поэта, почести (во франц. переводе - "le litres de noblesse"), которых он удостоился в Ираке, добавил к тем, которых был удостоен в Хамлидже или в Баланджаре. Упоминание Исхака ибн Кундаджа у Ибн Хордадбеха отсутствует. Более чем три столетия спустя Иакут обратил внимание на этот стихотворный отрывок, приведя его дважды в своей географической энциклопедии, первый раз в разделе, посвященном Баланджару, второй - в разделе о Хамлидже; в отличие от Ибн Хордадбеха, Иакут сообщил имя лица, которому посвящен панегирик, назвав его Исхак ибн Кундаджик; в самом диване Бухтури, дошедшем до нас, то же лицо названо Исхак ибн Кундадж ал-Хазари. Это - известный командующий войсками аббасидского халифата конца IX века, современник Бухтури, по происхождению из хазар. Не входя в обсуждение интересных для его биографии данных, находящихся в сочинениях поэта, остановимся только на анализе топонимических названий отрывка из панегирика. В отличие от многих панегирических стихотворных произведений, все более и более в настоящее время привлекаемых в качестве достоверного документа к историческому исследованию, панегирическому отрывку Бухтури не повезло. Рассматривая наименования Хамлидж и Баланджар, встречающиеся у Бухтури, И.Маркварт, своими фундаментальными сочинениями надолго определивший судьбы изучения восточных источников по Восточной Европе, подверг сомнению оба рассматриваемые топонимические названия. Первое из этих названий, как отметил Маркварт, а за ним последующие исследователи, подменяется в некоторых вариантах текста ал-Бухтури наименованием ал-Байда'. Что касается Баланджара, то, как заметил Маркварт, очень сомнительно, знал ли его поэт действительно или взял это название из рассказов времен первых арабских завоевательных походов. К выраженным Марквартом сомнениям можно добавить еще то обстоятельство, что у самого Ибн Хордадбеха строкам, где приведен отрывок из панегирика, предшествует перечисление хазарских городов, в котором вместо Хамлиджа находится ал-Байда'. И все же нам представляется, что достоверность топонимических данных панегирика вряд ли может быть опровергнута. Уже тот факт, что Иакут цитирование отрывка панегирика связал со словом Хамлидж, говорит сам за себя; подобное приурочивание свидетельствует, что в XIII веке, когда писал Иакут, в традиционном цитировании отрывка или в рукописи стихотворений ал-Бухтури упоминался Хамлидж, а не ал-Байда'. Да и Ибн Хордадбех в известном своем маршруте русов - купцов, вывозивших меха из славянских стран на Восток, упоминает также Хамлидж в качестве хазарского города, служившего перевалочным пунктом на пути в Горган. Отсюда начинается морской путь, что может характеризовать Семендер, по сообщению некоторых авторов, находящийся на берегу моря. Грудно думать далее, чтобы поэт не знал, как предполагал И. Мар-кварт, точно места, где получил свои почести прославленный им Исхак ибн Кундадж. Кстати сказать, тот же Иакут в разделе своей географической энциклопедии, посвященной Баланджару, приводит и другое стихотворение, где упоминается "могила в Баланджаре", место захоронения 'Абд ар-Рахмана ибн Раби'а ал-Бахили; по словам прозаического объяснения Иакута, эта могила находится "в окрестностях Баланджара". Все это вместе взятое говорит о живости передаваемой Бухтури традиции, о ее исторической достоверности. И в конце IX века Хамлидж и Баланджар были наименованиями, которые обозначали не поэтический символ, а реалию. Более того, из всего противоречивого материала, которым мы располагаем в отношении именований у Бухтури методически представляется нам теми незыблемыми вехами, по которым только и следует ориентироваться в зыбком океане всяческих гипотез и предположений.

Отождествление Хамлиджа с Итилем получило после И.Маркварта дальнейшее обоснование у В.Ф.Минорского, увидевшего в топонимическом термине Ибн Хордадбеха одну из форм названия восточной части хазарской столицы, читаемой у Ибн Русте и Гардизи как хан-балык - ханский город. Д.А.Зайончковский в своей монографии о проблемах хазароведения поддержал и развил мысль Минорского. Несмотря на возможность подобного отождествления, вряд ли оно все же может быть признано правильным. Восточная часть Итиля, как известно, была по преимуществу купеческим центром; каган и все его приближенные помещались в западной части Итиля. Какие почести мог получить знатный хазарский воин, Исхак ибн Кундадж, от торгового населения? Как могут эти почести быть сравнены с теми, которые тот же хазарский командующий войсками получил из Ирака, т.е. от халифа? Да и формально само содержание рассматриваемых строк панегирика не может не насторожить исследователя: Исхак ибн Кундадж, по словам Бухтури, получил почести в Хамлидже или Баланджаре. Что означает в данном случае наличие союза "или"? Первое, что приходит на ум: оба помянутые названия были равны по своему назначению, они обозначали места, откуда знатный хазарский воин мог получить свои почести; Хамлидж и Баланджар были местами, в которых одинаково резидировала верховная власть. Эти размышления, очевидно, были не чужды И.Маркварту, который, идентифицируя Хамлидж с Итилем (ал-Байда'), отмечал, что в Баланджаре, быть может, находился летний лагерь (йайлак) хазарского кагана.

История изучения Баланджара и попыток его локализации представляет собою одну из значительных и плодотворных страниц европейского хазароведения. За длительный период работы был изучен широкий круг арабоязычных источников, что дало возможность выяснить существенные данные по истории Баланджара. В 32/652-653 г. под Баланджаром разумелось укрепленное сторожевою башнею место, где сосредоточивались значительные военные силы хазар, нанесшие сокрушительное поражение наступавшим арабам под командованием 'Абд ар-Рахмана ибн Раби 'а ал-Бахили. В Баланджаре, как рассказывают хронисты, до взятия и разгрома его арабами под командой Джарраха в 104/722-723 г. были сосредоточены значительные богатства. Арабоязычным источникам кроме города Баланджара известна была также река того же названия. Еще Маркварту удалось с достаточной убедительностью показать идентичность Баланджара арабских источников с Варачаном "Истории агван" Моисея Каганкатваци; к этому же названию, по его мнению, восходит имя реки Варашан еврейско-хазарской переписки и гор Варшан "Хазарской книги" Галеви. Особенно важной была, несомненно, идентификация арабских источников с армянской летописью, содержавшей обильный различными деталями материал путешествия албанского епископа Исраиля в 681-682 гг. в Варачан для обращения проживавших там "гуннов" в христианство. Все это, внесенное в науку не одним поколением исследователей, позволяет теперь говорить о Баланджаре с большей точностью, чем когда-либо ранее. Вряд ли, впрочем, эта точность дает основание ставить вопрос с такой решительностью, как это сделано во втором издании Большой Советской Энциклопедии, где Баланджар локализован на Северном Кавказе на реке Удон (Кума), а Семендер в "северной части Дагестана, к югу от нижнего течения р. Сулак". Эта категоричность нам представляется тем более преждевременной, что вопрос о существовании двух хазарских городов - Баланджара и Семендера - до настоящего времени не может считаться окончательно разрешенным, хотя соображения, высказанные по этому поводу М.И.Артамоновым, и не встретили сочувствия со стороны писавших позднее А.Зайончковского и Д.М.Данлопа. При необычайной скудости аргументации, находящейся в распоряжении исследователя, кажется, что только общие методические положения могут служить более или менее надежной опорой при выводах. Таким методическим положением для нас является локализация каждой группы источников или сведений за определенными районами, где эти сведения могли сохраниться. Как название ранней хазарской столицы, так и сведения об этой столице полностью отсутствуют в источниках, составляющих наш Свод; хранителем этих сведений является по преимуществу, начиная с ат-Табари, историография на арабском языке, уходящая своими корнями еще в ранние омейядские традиции. Завоевательные походы VII-VIII веков, когда Баланджар оказывал значительное сопротивление арабским войскам, - вот тот период, когда город был известен халифатской письменности. Захват арабами Баланджара в 104/722- 723 г., вызвавший перенос хазарской столицы, был временем, когда наши сведения, почерпнутые из нарративных источников о Баланджаре, обрываются; последнее упоминание о Баланджаре под 119/737 г. говорит о знаменитом походе Марвана, когда, по свидетельству наших источников, пройдя Баланджар и Семендер, будущий халиф достиг ал-Байда'. Источники, составляющие Свод, знают преимущественно Семендер, о котором говорят так же подробно, как автор "Истории агван" о Варачане. Конечно, все это лишь догадки, но догадки, нам кажется, имеющие основание и в самом материале. Упоминание Ибн Хордадбехом Семендера носит все следы позднейшей интерполяции: город Семендер появляется у Ибн Хордадбеха после перечисления царств, не относящихся, собственно говоря, к Хазарии. А совместное упоминание в том же источнике Хамлиджа, Баланджара и Семендера объясняет многое в последующем бытовании подобных сочетаний: не отсюда ли знаменитый маршрут похода Марвана 119/ 737 г. - Баланджар, Семендер и далее на ал-Байда', где резиденция хазарского кагана? Малоубедительным является и аргумент от математической географии. С его помощью некоторые исследователи пытаются обосновать тезис о неидентичности Баланджара и Семендера, - приводимые у Бируни показания в градусах долготы и широты (73╟ и 44╟50' и 72╟30' и 44╟55') настолько мало разнятся между собой, что вряд ли могут быть приняты во внимание. Кстати сказать, примерно такие же показания мы находим в других географических сочинениях (Хамдаллах Казвини: 85╟20' и 46╟30'; Абу-л-Фида': 75╟20' и 46╟30'; 78╟0' и 44╟50'); при некоторой неустойчивости исчисления географических координат у средневековых мусульманских географов разница между всеми проводимыми цифрами не так значительна. Короче говоря: в отношении ранней столицы хазар, как и позднее, при анализе описаний Итиля, мы встречаемся с тем же многообразием топонимических названий. И не достаточно ли обосновано предположение, что упомянутый Бухтури в паре с Баланджаром - Хамлидж составлял такой же двойной хазарский город, каким был впоследствии Итиль? Фигура Исхака Кундаджа, получившего почести "в Хамлидже или Баланджаре", показывает, что и в конце IX века, когда упомянутый знатный хазарский воин служил в халифатских войсках, оба старинных хазарских центра не утеряли своего значения. Не находились ли здесь какие-либо почитаемые объекты культа? О священной роще Варачана и не совсем понятных похоронных обрядах рассказывает "История агван". Рассказ о Семендере, сохранившийся в наших источниках, еще сильнее подкрепляет высказанное предположение; являясь как бы прототипом позднейших рассказов об Итале, самандарская коллекция сообщений обладает и своими нюансами и оригинальными, отсутствующими в рассказе об Итале деталями.

Схематически рассказ о Семендере представлен в источниках, составляющих Свод, в следующем виде:

1) Город Самандар, основанный Хосровом Ануширваном, находится на расстоянии 4(8) дней пути от Баб ал-абваб и 7(8) дней пути от Итиля, расположен на морском берегу (у озера). 2) Некогда город был столицей хазар, но завоевал его Сулейман (Салман) ибн Раби'а ал-Бахили, и тогда царь перешел в Итиль, но и до настоящего времени в городе хазарское население. 3) В городе много садов и около 4(40) тысяч виноградных лоз (виноградников). 4) Здесь живут мусульмане, у которых мечети, иудеи, у которых синагоги, христиане, у которых церкви, 4а) В городе больше всего христиан, народ низкорослый (?), любит странников, если они не лазутчики. 46) Город громадный, больше чем у хазар. 5) Городские жилища - палатки и строения из дерева с горбатыми кровлями. 6) Царь их из иудеев, состоящих в приближении царя хазар. 7) От Самандара до страны сариров расстояние в два фарсаха, цари Самандара и сариров в мире друг с другом.

Участие каждого из авторов в разработке отдельных разделов рассказа о Семендере может выражено схематически следующим образом:

Истахри, первый из упомянутых в нашем перечне авторов, в своем сочинении дважды останавливается на определении расположения Семендера; в первом случае таковое определяется как 4 дня пути от Баб ал-абваб и 7 дней пути от Итиля, во втором случае Семендер определяется в общих чертах как расположенный "между Итилем и Баб ал-абваб". В персидском переводе Истахри указание на местоположение Итиля отсутствует, да и сам город поименован Самид или Тасмид (или Исмид). Определив в первом разделе своего рассказа Семендер как город, Истахри далее повествует совершенно очевидно о всем районе, простиравшемся по его словам "до границы с сарирами"; только имея в виду это более широкое определение, можно понять последующее сообщение о наличии четырех тысяч виноградников (лоз?); персидский перевод доводит это число до сорока тысяч. Виноград, по словам того же источника, преобладает над остальными культурами. В самом конце рассказа персидский перевод Истахри добавляет фразу, отсутствующую в арабском оригинале; "в области хазар я не знаю [такого] другого населенного места, как Тасмид (или Самид)". Ибн Хаукал близко следует за текстом Истахри: после раздела 3 у Ибн Хаукала находится знаменитая вставка о том, что в 358/968- 69 г. в Джурджане он слышал рассказ о нападении русов на Итиль и бегстве жителей на берега Каспийского моря. Вставка - интересная иллюстрация метода работы Ибн Хаукала: оставляя в основном без изменения компилируемую редакцию рассказа, автор добавляет личные наблюдения, не заботясь ни в малейшей мере о целостности и непрерывности повествования. По сравнению с обоими рассмотренными авторами, Мас'уди несколько краток, но детали, находящиеся в его варианте, так же ценны, как и у Ибн Хаукала; по словам Мас'уди, расстояние от Семендера до Баб ал-абваб определялось в 8 дней пути, а расстояние между Самандаром и Итилем - в 7 дней. Мас'уди приводит историю города: некогда Семендер был столицей хазар, но в "начале времен" Сулейман ибн Раби'а ал-Бахили завоевал город, и царь хазар перешел в Итиль; и в то время, когда Мас'уди писал, в Семендере находилось хазарское население. Мукаддаси продолжает дальнейшую свободную разработку темы о Семендере, хотя весь рассказ по сравнению с Истахри и Ибн Хаукалом дается в сокращенном виде: Семендер характеризуется Мукаддаси как большой город, расположенный "у озера", - так называет Мукаддаси Каспий, - между рекою хазар и Баб ал-абваб; сообщение о жилищах не представляет непрерывного повествования, а разделено сообщением о христианах, не имеющим, насколько нам известно, параллельных текстов; о садах и виноградниках упоминается без указания на какое-либо число. "Худуд ал-'алам" определяет местоположение Семендера "на берегу моря" и характеризует город как богатое место, где находится базары и есть купцы. О расположении Семендера "на берегу моря" сообщает также пространная редакция ответного письма царя Иосифа. Бакри, повторяя уже известные расчеты о восьмидневном расстоянии Семендера от Баб ал-абваб и семи днях пути от Итиля, сообщает вслед за Мас'уди о завоевании города "в начале ислама", вследствие чего царь вынужден был уйти в Итиль. Впоследствии, уверяет Бакри, город снова вернулся к ним, т.е. хазарам. Дополнение Бакри отсутствует у Мас'уди и, насколько нам известно, не имеет параллельных текстов. Раздел 4 у Бакри сокращен: в городе - всякие веры. Идриси сохранил в сокращенном виде разделы 1 и 3; в конце сообщения о Семендере Идриси передает, очевидно со слов Ибн Хаукала, известие о разорении города русами, не упоминая даты. Йакут в своем подробном описании Семендера ссылается на Азхари и Истахри, но по существу дела черпает свои сведения у Истахри и Мас'уди. Это двойное влияние объясняет, в частности, противоречия в определении местоположения Семендера. В начале повествования Иакут указывает расстояние Семендера от Баб ал-абваб в 8 дней пути, а от Итиля - в 7 дней; в конце повествования Иакут определяет расстояние от Баб ал-абваб до Семендера в 4 дня пути, от Семендера до Итиля - в 8 дней. В отличие от Мас'уди, Йакут именует завоевателя Семендера не Сулейман, а Салман ибн Раби'а. Более ясно, чем у предшествующих авторов, говорится у Иакута о самандарском виноградарстве: под цифрой 4 тысячи разумеются сады. Насир ад-Дин Туей, как и во многих других отмеченных случаях, почти полностью копирует персидский вариант Истахри. Ибн Ийас сохранил лишь упоминание, что в древности Семендер был громадным городом; после этого у Ибн Ийаса следует "сообщение о троне", заменяющее, очевидно, разделы 6 и 7 рассказа, повествующие об отношении Семендера со страною сариров; в древние времена, по словам Ибн Ийаса, в городе был золотой трон такой красоты, что не поддается описанию; по завоевании города Румом (sic!) трон остался на своем месте. Хаджжи Халифа, последний из известных нам компиляторов, включивших в свое сочинение текст о Семендере, сохранил лишь реликт темы: город, поименованный у Хаджжи Халифы Исмид, имеет много домов из дерева, у мусульман есть мечеть, царь - иудей, зависит от хазар и сариров.

Как явствует из всего вышесказанного, рассказ о Семендере, встречающийся в различных восточных источниках, входящих в Свод, представляет собою сложное явление. Составленный из разновременных и нередко противоречащих наблюдений, этот рассказ тем не менее дает основание считать, что город, служивший хазарам первой столицей и известный в раннесредневековой письменности под различными наименованиями (Хамлидж, Баланд-жар, Варачан, Семендер), продолжал существовать после захвата и разрушения его арабами в 104/722-723 г., много спустя после переноса столицы на Нижнее Поволжье, в Итиль.

Географические сочинения на арабском и персидском языках, дошедшие до нас полностью или в отрывках позднейших компиляторов, представляют собою бесценный источник, особенно для периодов, о которых молчит или недостаточно полно рассказывает письменность на других языках. Нижнее Поволжье, где находилась столица Хазарского каганата, с глубокой старины было связано с гаванями Каспийского побережья. Отсюда неоспоримая ценность тех сообщений, которые сохранились в раннесредневековой географии на арабском и персидском языках.

К сожалению, несмотря на неоднократное использование упомянутых памятников письменности и, казалось бы, их достаточную изученность, все же приходится замечать, что даже в серьезных специальных исследованиях сплошь и рядом отсутствует предварительная сравнительно-текстологическая работа. Только всем этим можно объяснить факт, что до настоящего времени считается аксиомой высказанное еще девяносто лет тому назад Д.А.Хвольсоном положение: "разные известия о частях хазарской столицы несогласны между собою", как и многое другое, что несомненно разъяснилось бы при сравнительно-текстологической разработке.

[ << ] [ Оглавление ] [ >> ]